— Grazie, — поблагодарил официанта и сделал глоток кофе, чувствуя, как неприятно заныл желудок. Плевать, если его протяжный вой услышал каждый в заведении.
Плевать, потому что я не думал заглушать голод, когда сидящая напротив меня девушка глотала слюни.
— Не торопись, — попросила она Ханну, которая неустанно орудовала ложкой в супе. — Ханна!
Девочка от неожиданной резкости замерла и непонимающе захлопала глазами, как если бы не поверила, что мама могла и так. Однако это сработало, раз она принялась медленно черпать ложкой крем-суп.
Эмили потёрла пальцами залёгшую между бровями морщинку и посмотрела на меня, в молчании давившегося кофейной пенкой.
— Ты хотел о чём-то поговорить, — вновь напомнила она, заставляя отложить кружку на блюдце:
— Да, я хотел извиниться.
Не так представлял наш разговор хотя бы потому, что голос должен был звучать примирительно-виноватым, а не резким и хриплым, от едва сдержанной злости.
«Возьми себя в руки!» — твердил себе, старательно не смотря на девушку. Уж лучше смотреть на унылую погоду за окном, чем на ходячий труп Эмили Гласс.
— Когда я назвал тебя…
— Адриано, — тихо попросила девушка, но я сделал вид, что не услышал:
— … «закомплексованной разведёнкой», то был крайне неосторожен в своих словах. Но, Эмили, как бы мне не хотелось свалить всё на биполярку, я не могу. Это было бы неправильно и не справедливо по отношению ни к себе, ни к тебе.
Нахмурился, когда за окном яркий свет фар проезжающего автомобиля резанул по глазам, и заставил себя взглянуть на девушку. Она мяла в пальцах салфетку и запоздало вспомнила, зачем вообще ей потребовалась. Вытерла запачканное лицо дочери и продолжила терзания несчастной салфетки.
— Мы же это обсуждали, — проговорила она. — Давай не будем усложнять, пожалуйста.
— Я назвал тебя так намеренно, потому что хотел, чтобы ты ушла…
— …я ушла…
В раздражении прикрыл глаза и усмехнулся:
— Можешь не перебивать? Мне сейчас сложно говорить, а ты не даёшь закончить мысль!
Опять этот взгляд.
Испуг буквально сочился из серых глаз, и я, чёрт подери, был бессилен перед ним. Здравый смысл подсказывал, что своим поведением я только подпитывал страх девушки, но сердце грохотало так мощно, что заглушало голос рассудка.
— И прекращай смотреть на меня, как на психопата, — спокойным голосом попросил и кивнул на столовые приборы. — Можешь убрать их к чёрту, не стесняйся.
Серые глаза сощурились, и Эмили уже было открыла рот, чтобы ответить на мой очередной выпад, как Ханна закапризничала. Потянулась маленькими ручками к соку и не успокоилась, пока ей не дали напиток.
— Я не считаю тебя психопатом, — твёрдо проговорила девушка, чем удивила. — Я не боюсь, Адриано, а волнуюсь. Волнуюсь за тебя.
— Именно поэтому оскорбил тебя в тот день, — горько усмехнулся. — Меньше всего хотелось, чтобы понравившаяся девушка торчала рядом со мной только из-за жалости и…материнского инстинкта? Кстати, как он работает?
Эмили растерянно моргнула, и я махнул рукой, потому что чувствовал, что меня заносило «не туда».
— У тебя уже есть ребёнок, о котором необходимо заботиться. Становиться вторым ребёнком я не планирую.
Вспомнил о кофе и одним глотком допил остывший напиток. Желудок болезненно свело, но вместо добротного меню попросил у официанта повторить заказ.
Эмили вновь нахмурилась.
— Я долго думал о нашем разговоре, и знаешь… Биполярка не лишает меня рассудка, Эми. Я осознаю, какой бред несу, но в такие моменты мне кажется, что бред уместен, — перед глазами предстали вышибалы в клубе «Аквариум», и я снова почувствовал себя куском дерьма. — В такие моменты я чувствую себя самым крутым, самым весёлым, всемогущим, непобедимым… Сексуальным, чёрт возьми.
Откинулся на спинку стула и усмехнулся, вертя в руках пустую кружку:
— Думаю, поэтому так активно подкатывал к тебе. Иначе бы не решился.
— И к Ингрид тоже?
Непонимающе уставился на девушку:
— Ингрид? No-no, она другое дело.
Эмили как-то странно хмыкнула, и я ни черта не понял, но посчитал нужным уточнить:
— Разовое развлечение, не более, — без понятия, насколько помогло, но серые глаза прояснились. — Итак, о чём я… В общем, когда лишился радужных очков, то почувствовал себя самым дерьмовым человеком на свете: подверг тебя опасности, наговорил чепухи, оскорбил. Плюс ко всему ты смотрела на меня так, будто я с минуты на минуту выпрыгну в окно.
Поставил локти на стол и поддался вперёд, всматриваясь в бледное лицо девушки:
— Я не хотел видеть в твоих глазах страха и жалости, вот и прогнал.