— Зека, ты потерял сознание на берегу реки.
Мгновенно все всплыло в его памяти. Лихорадочно заработала мысль.
— А лейтенант Маурисио?
— Какое тебе до него дело?
Ему снова захотелось погрузиться в небытие, ничего не чувствовать, не слышать.
— А лейтенант?
— Тебе, видно, еще очень плохо. Спи, Зека.
И она напоила его крепким чаем из кружки. Домашнее лекарство обожгло внутренности. Он закрыл глаза и стал ощупывать гамак, как бы желая узнать, где он находится.
Немного погодя мастер Жозе Амаро открыл глаза и позвал жену.
— Есть еще кто-нибудь в доме, Синья?
— Нет, все ушли. Спи, Зека.
— Синья, я, видно, чуть не умер. Где меня нашли?
— Я едва с ума не сошла, так долго ты не возвращался домой. Глаз сомкнуть не могла. Вдруг приходит старый Лусиндо и говорит, что ты лежишь мертвый на берегу. Я бросилась туда, а там уже народ собрался. Ты лежал весь белый, как покойник, уткнувшись лицом в землю.
— И что со мной такое приключилось? Сначала сердце схватило — вот-вот лопнет. Больше я ничего не помню.
Жозе Пассариньо сидел в кухне на полу, как собака. В доме было тихо, лишь канарейка по-прежнему распевала на карнизе. Пассариньо попытался заговорить со старой Синьей.
— Что вы хотите, сеу Жозе? Я очень занята, вы же видите.
— Дона Синья, Алипио дал поручение мастеру, а тот сейчас так болен, что уж и не знаю, как теперь быть.
— Я поговорю с Зекой.
Старуха испугалась, должно быть, это дело связано с капитаном Антонио Силвино. Как это сеу Алипио угораздило впутать в эту историю такого человека, как Жозе Пассариньо? Совсем спятил. Мастер лежал в гамаке, широко раскрыв глаза, лицо у него было опухшее, желтое, почти восковое. Мысли его витали где-то далеко, когда вошел Пассариньо и заговорил с Жозе Амаро о поручении Алипио. Мастер хотел встать, но не смог. Он позвал жену:
— Синья, посмотри, у меня в кармане должны быть деньги!
Старуха появилась с бумажкой в сто милрейсов, хрустевшей в ее руках.
— Спрячь.
Алипио прислал Пассариньо узнать у мастера, сделал ли он сандалии. Ему они нужны во что бы то ни стало сегодня ночью. Мастер Жозе велел негру выйти и попросил жену:
— Синья, тебе придется пойти в лавку Салу и купить сушеного мяса и мешок муки. Скажи, что это для торговцев кашасой, которые в каатинге скрываются.
Он говорил с трудом, было видно, что это стоило ему больших усилий. Затем он снова впал в забытье. Жозе Пассариньо, сидя у порога, тихонько напевал:
Мастеру казалось, что эти звуки идут к нему откуда-то из другого мира. Он лежал с закрытыми глазами, чувствуя боль во всем теле. Малейшее движение вызывало такое острое страдание, точно у него были переломаны кости или разорваны мышцы. И все же он должен выполнить поручение капитана.