— Вот именно — о вас, кум.
— Что же они болтают?
— Да всякие глупости. Я сказал Синтии: «Просто удивительно. Образованная, а болтаешь всякую чушь».
— Так что же они говорят, кум?
— Да спросила меня: «Сеу Виторино, это правда, что старый Жозе Амаро оборотень?»
Мастер нахмурился, рот его скривился от страшного гнева.
— Этой скотине следовало бы заботиться о своем отце, который, точно свинья, живет в хлеву.
— Не надо сердиться, кум, поступайте, как я. Кабры дохнут от зависти, но Виторино Карнейро да Кунья не обращает на них внимания.
Шорник молчал. Козел подошел к Виторино и стал лизать ему руки. Полы фрака свисали до земли, лента в петлице развевалась по ветру. Виторино с обритой наголо головой был похож на старого, усталого клоуна. Шорник прекратил работу. Дико захохотала Марта. Синья продолжала колотить мясо пестом. Виторино пристально посмотрел на кума и продолжал:
— Там, в Итамбэ, много толкуют о генерале Дантасе Баррето. Это человек сильный и настоящий губернатор. Он не допустит, чтобы хозяин энженьо, поссорившись с кем-то, давал волю своим рукам. И это будет правильно. При полковнике Рего Барросе штат Параиба наконец возродится. Кинку Наполеона, этого мошенника, сбывающего фальшивые деньги, посадят в тюрьму. А кабра из Энженьо-Ново перестанет выкидывать фокусы после того, как его отдубасят.
Послышался голос Пассариньо. Виторино обозлился:
— Грязный негр! Опять он придет сюда и будет болтать. Нет, хватит шуток. Виторино Карнейро да Кунья переходит на хлыст.
Мастер Жозе Амаро слушал молча, смысл слов едва доходил до него. Виторино вспотел в своем плотном кашемировом фраке.
— У меня есть собственное мнение, кум. Жука из Санта-Розы спросил меня: «Кузен Виторино, почему вы в оппозиции?» — «Почему? Что за вопрос? Зря вы протирали штаны на скамьях Академии, раз задаете мне такие же глупые вопросы, как Маноэл Феррейра. Я буду голосовать на выборах за полковника, чтобы покончить с прогнившими правительствами». На это доктор Жука рассмеялся. Жаль, что не спрашивает об этом Жозе Паулино, я бы знал, что ему ответить. Брат Лоуренсо попал в тюрьму и стал кроток, как ягненок. Что толку, что он судья апелляционного трибунала? Он не тянет даже на инспектора квартала. Вот Дантас молодец, он губернатор. Мне бы только увидеть, как полковник начнет подрезать здесь крылья богатеям. И ему следует этим заняться, хотя бы здесь и пролилась кровь.
Виторино говорил с такой яростью, будто спорил с упрямым противником.
— Я голосую за полковника, чтобы проучить эту шайку. Чтобы засадить Кинку Наполеона в тюрьму, а Жозе Паулино заставить платить налоги.
На дороге заскрипели колеса повозок, запряженных быками; эти звуки напоминали приглушенные рыдания. Шорник вернулся к прерванной работе, а его кум по-прежнему продолжал разглагольствовать. Казалось, Виторино не замечал жары. Он говорил воодушевленно, размахивая руками.
— Они делают все, чтобы заставить меня свернуть со своего пути.
Мастер по-прежнему молчал — его раздражал этот разговор. Капитан Виторино продолжал свои разглагольствования:
— Они идут на все, чтобы сломить меня. Послушайте, кум, я отлично понимаю, что они с вами проделывают. Вы имеете право голоса, у вас свой дом, и вы не болтаете с кем попало. Вот они и выдумали эту историю с оборотнем.
— Кум Виторино, не будем говорить об этом.
— Боитесь, кум Жозе Амаро?
— Я не боюсь, чего мне бояться. Просто я не хочу больше слышать эту чепуху.
Виторино на мгновение замолчал. Кобыла била копытом. Из дома доносился громкий голос старой Синьи.
— Кума сегодня не в духе. Женщины все одинаковы. Я тоже оставил свою жену дома в плохом настроении.
Мастер Жозе Амаро сделал вид, что ничего не слышит. Виторино, сидевший на табуретке, так ничего от него и не добился. Лицо мастера было непроницаемым, он смотрел на кожу, которую обрабатывал, не поднимая глаз на капитана. Прошло несколько минут. Но Виторино не сдавался:
— Кум, я сказал вам это потому, что вы мне друг. Но если я вас чем-то обидел, считайте, что нашего разговора не было.
— Я не обиделся. Мне известно, что про меня распускает всякие слухи эта сволочь Лаурентино.
Виторино наконец добился своего. Шорник заговорил:
— Однако эти кабры глубоко ошибаются. Такого человека, как я, не запугаешь. У меня в жизни ничего не осталось, я стою одной ногой в могиле, но лучше пусть меня не трогают.
Лицо Виторино просияло.
— Вот именно, кум Жозе Амаро, вот именно. Я как раз об этом и говорю. Первый кабра, который полезет ко мне, получит по заслугам. Я разделаюсь с ним ножом. Заколю гада.