Когда рассвело, приехал Виторино. Он узнал о новостях во время поездки. И явился помочь кумовьям. Жена сообщила ему о планах отвезти девушку в Ресифе. Им нужна была помощь мужчины, который сопровождал бы их, ибо мастер болен и вряд ли в таком состоянии способен ехать. Заря залила все мягким светом, а первые лучи солнца окрасили дом мастера Амаро, окруженный кустами жасмина и цветущих роз. Запели петухи на насесте. Мастер лежал в гамаке, не решаясь выйти и поговорить с кумом. Виторино беседовал на кухне со своей женой:
— Ты, старуха, только и делаешь, что ругаешь меня из-за моих разъездов. Так вот у меня сейчас есть предложение арендовать плантацию. Понимаешь, Жозе Жардин поссорился с зятем и пригласил меня. Когда я к нему приехал, он сказал: «Виторино, мы с тобою родственники, ты человек серьезный. Есть тут у меня плантация, которую обрабатывал мой зять Жозе Сезар; я хочу сдать ее в аренду. И тут я вспомнил о тебе». Я ему сразу ответил: «Жозе, откровенно говоря, я не рожден для этого. Если бы я высидел на скамьях Академии, то сегодня был бы таким же адвокатом, как доктор Эдуардо. Не хочется мне заниматься сельским хозяйством, не нужна мне твоя плантация».
Жена слушала его молча, а он продолжал:
— Все тут болтают обо мне всякую чепуху, а случись что серьезное, только Виторино и вспоминают.
Марта снова начала биться.
— Я предлагал куму попытаться вылечить ее корнем мулунгу. Так это правда, что вы едете в Ресифе?
— Кум не может, он болен.
— Ладно, я ее отвезу. Сделаю, раз надо. Несколько дней назад в этом доме кум Жозе Амаро проявил ко мне неуважение. Но Виторино Карнейро да Кунья умеет быть настоящим другом. Сегодня проводником едет Белмиро. Мы купим билеты до Тимбаубы, а доедем до Ресифе. Надо отвезти девочку, помочь ей. Там, в городе, у меня есть хорошие знакомые. Эуфразио, зять Лоуренсо, постоянно предлагает мне остановиться в его доме. Настал час, когда он действительно может мне услужить. На то он мне и друг.
Затем он пошел поговорить с кумом. Капитан нашел его в темной комнате, в гамаке.
— Кум Виторино, откройте окна.
Утренние лучи осветили чудовищное, отекшее лицо шорника. Вид у него был жуткий, таким Виторино его еще никогда не видел. Он с трудом узнавал мастера.
— Вы чем-то расстроены, кум?
— Это верно.
— Что поделаешь! Человек для того и создан, чтобы переносить превратности судьбы. Гораздо хуже сейчас Жозе Паулино: вчера во время родов умерла его дочь Мерсес. Он самый богатый человек в этих краях и ничем не смог помочь ей. Сейчас он просто труп. Он уже не человек. В политике я его противник. Ведь я, Виторино Карнейро да Кунья, не согласен с тем, что хозяева энженьо стремятся превратить такую землю, как Пилар, в свалку. Жозе Паулино — порядочный человек, непонятно только, как он терпит Кинку Наполеона в палате. Но вчера я пожалел кузена. Прибыл врач из Параибы, и ей стало еще хуже — этот костоправ и прикончил бедняжку.
У дверей остановилась лошадь. Виторино встал посмотреть, кто приехал.
— Это какой-то возчик, кум.
Шорник вышел.
— Добрый день всем. Мастер, я хочу, чтобы вы взглянули на мое седло.
Когда они остались вдвоем, Алипио шепотом рассказал все новости. Капитан встретил обоз в Мата-де-Вара и пожелал получить точные сведения о полиции и лейтенанте. Один из его осведомителей донес, что лейтенант направился в Инга, но он не очень-то поверил ему. Всю ночь он крадучись пробирался в Пилар и дошел туда лишь на рассвете. Как раз в энженьо Фазендинья он наткнулся прямо на полицейских. Капитан не знал, как быть. Он не мог вернуться, опасаясь, что будет замечен. И не было никого, с кем можно было бы передать записку. Если бы лейтенант обнаружил его, то мог бы застать всех кангасейро врасплох.
Виторино подошел взглянуть, как идет починка седла.