— Немножко побаиваюсь. Когда остаюсь с ним наедине. Гипнотизер все же. — Танцевать и говорить было трудно, но прерывать танцы, когда играет музыка, тоже не хотелось. — А при вашей сестре не боюсь. При ней его гипноз не действует. Во всяком случае, до вчерашнего дня. Но сегодня он победил. Иначе я танцевал бы сейчас с нею.
Грубо прозвучали мои слова, хотя я этого не хотел. Девушка обиделась и отяжелела в танце. Но обида длилась недолго, с новой волной танца тотчас растаяла, испарилась; это, конечно, от широты натуры, я убежден.
И уже улыбка заиграла на ее губах:
— Вы точно сказали о его гипнозе. И я догадывалась. Особенно, когда остаешься наедине, будто хочет влезть в душу.
Танец кончился, и я хотел проводить ее к открытому широкому окну, чтобы кое-что разузнать, но в сутолоке она улизнула от меня. Стал искать глазами знакомого мужчину с малиновыми щеками, с которым мы были на поминках, но наперерез мне вышел и преградил дорогу худющий высокий юноша лет семнадцати. С застенчивой улыбкой, излучавшей свет, он пригнулся ко мне.
— Простите, — сказал он, — я случайно услышал, как вы говорили о гипнозе.
— Ну да. А что?
— Я тоже очень интересуюсь проблемами гипноза.
Еще бы! На то ты и родственник гипнотизера, чтоб гипнозом увлекаться!..
— В каком аспекте? — спросил я. — Тоже лечебном?
— Нет, — ответил он, — в мифологическом.
Это было ново.
— Знаете, — продолжал он, преодолевая робость, — трудно найти человека, который бы не подвергался воздействию гипноза, вернее, его богов. И в этом смысле мы все ходим под гипнозом.
Не по годам философствует юнец!.. С головой парень.
— Интересно, — подбодрил я его.
И он стал развивать свою идею:
— Боги эти — близнецы-братья, и оба — дети ночи. Вначале на нас воздействует один, а затем мы переходим под покровительство другого.
По выражению моего лица он уловил, что я ничего не понял.
— По мифологии, — пояснил он, — один из братьев-близнецов каждую ночь сыплет из рога на землю сон, и мы засыпаем, а другой брат, бог смерти, погружает умерших в сон вечный.
— Хорошо и доходчиво ты рассказываешь, спасибо! А может, ты мне и растолкуешь, почему я не вижу твоего родственника гипнотизера?!
Юноша опешил:
— А у меня нет родственника гипнотизера.
— Я говорю про гипнотизера-врача, хозяина этого дома.
— Хозяин дома — мой отец, а он не врач и не гипнотизер, а физик.
— То есть как?!
Наш разговор привлек внимание гостей, нас внимательно слушали и седоусый мужчина, и тот, с малиновыми щеками, и сестра Лины. Гости как-то странно приутихли, не сводя с меня глаз.
— А разве маму твою… — И осекся: у Лины ведь не было детей!
— Маму мою зовут Светлана Осиповна.
— Не Лина, значит… — сказал я машинально.
— Нет, Лана, — ответила та, которую я считал сестрой.
На лицах застыло недоумение.
— Но постойте! — Я обратился к знакомому мужчине: — Разве мы с вами не были на поминках?
Мужчину чуть удар не хватил.
— Какие поминки? — Он замахал руками. — О господи!..
— Ой-ой! — Я больно стукнул ладонью себя по лбу. — Я перепутал адрес! Меня же в другом месте ждут!..
Сквозь взрыв хохота кто-то возмущенно бросил:
— Дурацкая нумерация! Все путают корпус!
— Да я же…
Но отовсюду доносились дружелюбные возгласы:
— И очень хорошо, что мы познакомились!..
— Вы наш гость, и мы вас никуда не отпустим!
А кто-то настойчиво объяснял другому, и до слуха моего донеслось:
— Он спрашивает о хозяевах, а я не понимаю, что за Лина? Вот так история!..
Меня окружили тесным кольцом, я хотел вырваться, но гости не унимались:
— Раз пришли, оставайтесь до конца!
— Милые, дорогие мои!.. — А все казались мне давнишними знакомыми. — Меня ведь ждут!
— Недаром чуяло ваше сердце, что это — проделки гипнотизера! — Моя соседка потянула меня за рукав пиджака, чтоб я обратил внимание на ее слова.
— Ай как нехорошо получилось! — убивался я. — Нет, я не могу оставаться, мне надо спешить!
С трудом пробился сквозь тесное кольцо, будто вырываясь из крепких объятий, выскочил на площадку этажа и загрохотал по лестнице.
— Гость, — услышал я вслед, — вы не назвали своего имени!
Я выбежал на улицу.
Из открытого окна до меня донесся смех. Я обернулся и замер — окно на всю свою высоту было облеплено и забито круглыми розовыми головами.