Но никто не отвечал ему.
Тогда Халосет поставил мешок на землю и, повернувшись спиной к воротам, стал ногами бить по бронзе, покрывающей их массивную деревянную основу.
– Что у вас происходит? – вдруг раздался за стеной ровный мужской голос, услышав который, Халосет принялся стучать еще сильнее.
– Какой-то помешанный хочет пройти к фараону, – ответил грубый голос Пхута.
– Да, да, – моментально перестав колотить, выкрикнул молодой человек. – У меня подарок для повелителя Египта!
– Кто это там? – спросил мужской голос у стражников.
– Какой-нибудь бедняк, крестьянин или ремесленник, а, может быть, нищий, – предположили те.
– Я не нищий! – поспешно воскликнул Халосет и опять взялся стучать.
– Введите его, – приказал голос, в котором ощущалось раздражение.
Ворота немедленно открылись, и два стражника появились перед юношей, едва успевшим повернуться к ним лицом. Жестом они пригласили его войти. И Халосет, обхватив обеими руками свой мешок, с замиранием сердца вступил в тот мир, где обитали царица Нефертити и фараон Египта Эхнатон. Юноша увидел подле Пхута статного мужчину лет тридцати пяти, явно принадлежащего к аристократическому клану, одежда которого выдавала в нем военачальника.
Хоремхеб, в свою очередь, с брезгливостью осмотрел юношу и спросил, указывая на пыльный мешок в его руках:
– Это ты хочешь подарить фараону?
– О да, господин, я сделал для владыки чудесный трон, я так долго над ним работал… – затараторил Халосет, отдавая себе отчет, кто находится перед ним.
– Трон? – Хоремхеб удивленно приподнял одну бровь. – Из чего же ты его сделал? Из золота? Из железа? Из камня?
– О нет, почтеннейший, мне не по зубам такие драгоценности! Я боготворю фараона и хотел создать для него трон, на котором он бы восседал, когда Атон спускается к нему с небес. Почти год я трудился, забывая про еду, сон – сделал это…
– Из воздуха? – высокомерно уточнил Хоремхеб. – Ведь твой мешок почти ничего не весит.
– Да, почтеннейший, мой подарок не тяжел, ибо он деревянный.
– Что? Я не ослышался? Военачальник зло и громко захохотал. – Деревянный? Но почему же ты не сплел его из прутьев или соломы? Покажи мне его.
Юноша поспешно извлек из мешка необычное ажурное сооружение из дерева, на поверхности которого лежал такой толстый слой пыли, что оценить его достоинства было невозможно, и с самодовольным видом утер лицо грязной ладонью.
Хоремхеб взглянул на «подарок», перевел взор на Халосета, ожидающего похвалы, и вновь обратил внимание на трон.
– Уберите эту дрянь, – вдруг резко велел он стражникам. – А оборванца вышвырните вон и палками гоните прочь отсюда.
Он неожиданности Халосет на миг остолбенел, но тут же вцепился в трон такой крепкой хваткой, что не было никакой возможности его оторвать.
– О нет, почтеннейший! – в отчаянии закричал он. – Я хочу, чтобы фараон увидел мою работу. Я прошу, я молю тебя, почтеннейший!
– Возьмите этого бродягу, – спокойно сказал Хоремхеб начальнику стражи.
– Подожди, Пхут, – приказал не менее спокойный голос человек, неожиданно выросшего за спиной военачальника. – Досточтимый Паатонемхеб, – обратился он к Хоремхебу. – Я прошу оставить юношу.
Халосета удивило странное произношение незнакомца, но в тот момент он был больше обеспокоен участью своего детища.
Стража отступила и, видя это, военачальник гневно вскричал:
– Тутмес! Что ты вмешиваешься не в свои дела? С каких это пор ты распоряжаешься полицией фараона?
– О, почтенный Паатонемхеб, это дело не касается полиции, ведь делами художников и скульпторов поручено заниматься мне, – Тутмес был невозмутим.
– Уж не хочешь ли ты отнести этого оборванца к почетной касте мастеров? – зло засмеялся военачальник.
– Прежде чем делать поспешные выводы и гнать прочь этого юношу, необходимо уделить ему внимание, – мило улыбнулся Хоремхебу Тутмес.
– Кто будет с ним разговаривать? – усмехнулся тот. – Кому есть дело до этого ублюдка?
– Вот и я утверждаю, почтеннейший, – спокойно продолжал скульптор. – У меня времени больше, чем у тебя, военачальника фараона. И мне безразлично, позволишь ли ты этому юноше остаться или нет, я доложу о нем повелителю, – твердо закончил он.
– Ты заплатишь мне за эти слова! – пригрозил Хоремхеб, медленно повернулся, стараясь скрыть свой гнев, и проследовал прочь от ворот, а Тутмес, как ни в чем не бывало, обратился к незнакомцу:
– Пойдем со мной.
Тот еще был потрясен случившимся и неподвижно стоял в обнимку с троном.
– Пошли, – повторил Тутмес, легонько дотрагиваясь до плеча юноши.
Тот вздрогнул, будто очнулся, и поспешно сказал, крепче прижимая к себе трон: