– Это похвально. А как твое имя?
– Халосет. А как зовут тебя? – бесцеремонно спросил он.
Ваятель улыбнулся, вспомнив собственное невежество, но ответил, сохраняя радушие:
– Мое имя Тутмес, я начальник скульпторов фараона Эхнатона.
– Я о тебе знаю! – вскричал юноша. – Ты ведь иноземец!
– Был иноземцем, – поправил его скульптор. – Но фараон захотел, чтобы я стал египтянином. Я свято чту его волю и позволяю лишь коту слышать мой родной язык.
– Но какой же ты египтянин? – хихикнул Халосет. – Ты слишком отличаешься от других. И глаза у тебя какие-то ненастоящие!
– Ненастоящие? – удивленно переспросил Тутмес. – Возможно, ты и прав, но я вижу ими все, особенно то, что неладно. Например, пыль, покрывающую тебя с ног до головы. Так не годится идти к фараону. Ведь тебе придется к нему идти.
У Халосета сердце сжалось от волнения:
– Мне?
– Да, и нужно не только помылься, но и переодеться.
Молодой человек тяжело вздохнул:
– Всего лишь три года назад я был богат и носил отличный схенти. Я заработал золото на строительстве, – он вновь вздохнул. – Но за это время пришлось расстаться и с дебенами, и с праздничной одеждой.
– Не огорчайся, – успокоил его Тутмес. – Главное, у тебя есть мечта, и ты еще молод. Ты многого добьешься. Я обещаю тебе.
– Эй, – осторожно спросил юноша. – А после встречи с фараоном ты мне расскажешь, как делать скульптуры?
– Что? – недоуменно переспросил ваятель. – Ты думаешь, что достаточно всего лишь хорошенько обо всем расспросить, и можно стать скульптором?
Халосет не отвечал, уставившись в пол.
– Одного разговора недостаточно. Но можно попробовать учиться. И если ты не боишься работы, я мог бы тебя научить всему, что я знаю о ваянии.
Точно молнией прожгли Халосета слова старика, сказанные более пяти лет назад: «Ищи того, кто будет достоин тебя. Юти – не единственный человек, способный осуществить твою мечту…»
Словно в бреду, юноша медленно поднял глаза на собеседника и услышал свой голос:
– Да! Я хочу стать твоим учеником!
– Моим учеником? Какие слова! – Тутмес засмеялся. – Это мне нравится!
– О! – Приходя в себя, воскликнул восхищенный Халосет. – Стать учеником такого мастера! О тебе ходит легенда, что ты за одну ночь высек из скалы одну из тех огромных статуй фараона, что стоят напротив дворца.
В ответ на слова юноши Тутмес беззвучно затрясся от смеха, а когда его прорвало на хохот, он с трудом проговорил:
– А почему же не все статуи?
– Как? Ты сделал за одну ночь их все? – Проникаясь благоговением к великому скульптору, промолвил Халосет.
Новый приступ хохота потряс начальника скульпторов. Он громко смеялся, а в это время его гость недоуменно молчал и смотрел, как смеется великий мастер.
Отсмеявшись, Тутмес сказал:
– Никогда не думал, что можно так исказить действительность. И кто сочиняет подобные истории? Уж не ты ли, Халосет?
Юноша поспешно замотал головой, отрицая предположение ваятеля.
– Халосет… – Задумчиво проговорил скульптор. – Почему у тебя имя, сохранившееся с прежних времен? Ты не чтишь указов фараона?
– О нет, – быстро возразил молодой человек. – Ведь повелитель хотел, чтобы имена менялись по доброй воле, именно поэтому я и остался с прежним именем. Я почитаю фараона и его приказы.
– Понятно, какой ты, – Тутмес дружелюбно хлопнул юношу по плечу. – А теперь пойди умойся.
Тот медлил.
– Что-то не так?
– Я хочу спросить, – осторожно произнес Халосет. – Не посмеялся ли надо мной мастер, когда сказал, что будет учить меня?
– Мне показалось, что это дело уже решено. Главное, чтобы ты не передумал, – Тутмес хитро посмотрел на молодого человека. – Ты можешь стать моим первым учеником.
– Благодарю тебя, почтеннейший! – Тот низко поклонился и вдруг спросил. – А что, ты еще никого не учил? Сколько же тебе лет?
Ваятель опешил от такой бесцеремонности:
– Я же не спрашиваю о твоем возрасте.
– А я и не скрываю, – Халосет лукаво прищурился. – Мне три раза по шести и потом еще один год.
– Да? – Начальник скульпторов покачал головой, делая вид, что озадачен, но тут же ответил, подражая гостю. – В таком случае, я открою тебе тайну: мне на восемь лет больше.
Спустя несколько минут Тутмес уже стоял перед фараоном в той комнате, что выходила в сад, где блестел под солнцем прекрасный водоем, и была расписана изображениями зарослей Хапи с птицами и животными, которые словно продолжали зелень и прохладу сада, а тишину помещения нарушало только щебетание птиц в саду.
– О, фараон, – начал Тутмес, кланяясь. – Я знаю, что ты ценишь искусство…
– Да, почтенный Тутмес, – степенно отвечал Эхнатон, неподвижно сидя на золоченом троне.