– Ты сделал это? – Эхнатон жестом руки показал на трон.
– О да, несравненный владыка!
– Как удалось тебе создать столь совершенную вещь? Много ли ты сделал ей подобных?
– Ни одной, – Халосет опустил глаза, Эхнатон с Тутмесом переглянулись, ваятель пожал плечами на немой вопрос фараона. – Это моя первая работа, и я хочу подарить ее тебе, повелитель Египта!
– А может, ты выдаешь за свое то, что сделано не тобой?
– О нет, могущественнейший! – Халосет взглянул на Тутмеса, ища поддержки.
– Я это спросил не для того, чтобы выказать тебе недоверие вместо благодарности. Я хочу, чтобы ты остался во дворце и учился ваянию. Ты заслужил это право, но хочешь ли этого сам?
– О фараон! Я… – у Халосета перехватило дыхание, и он не смог продолжить.
– Достославный Тутмес, – обратился повелитель к начальнику скульпторов. – Готов ли ты взяться за обучение этого юноши, чтобы сделать из него хорошего мастера?
– О, почтеннейший фараон! – сдержанно отвечал ваятель. – Мы уже обо всем договорились между собой. Я буду учить Халосета, даже если он окажется непослушен, ленив, нагловат и не захочет называться моим учеником, как воспротивился стремлению Сменкхары дать ему новое имя.
– Сменкхара в Уасете, – задумчиво проговорил Эхнатон, не замечая иронии Тутмеса. – Я благодарю тебя, преданный юноша! Твой трон не только займет главное место в моем дворце, он станет символом власти фараона Эхнатона, для которого опорой является немху и кому не к лицу сидеть на золоченом троне. Ты получишь деньги и одежду в знак моей признательности.
– Мне не надо! – поспешно сказал Халосет. – Я уже награжден сверх ожидания, ведь я буду учиться ваянию.
– Ты юн и пылок. Душа твоя открыта, но не отвергай того, что дарят от чистого сердца.
Фараон достал из шкатулки несколько золотых слитков и протянул молодому человеку. После некоторых колебаний тот принял их из рук Эхнатона.
– Это только малая часть цены твоей работы. Я назначу тебе постоянное жалованье, которого будет более чем достаточно для твоего пропитания.
– Благодарю тебя, могущественный!
– Ступай; и когда придешь ко мне снова, я хочу, чтобы ты уже был мастером.
Тутмес и Халосет поклонились и вышли из комнаты, и юноша во всех движениях старательно копировал ваятеля.
Оставшись наедине с чудесным подарком, фараон бережно провел рукой по его гладкой поверхности, затем перенес трон поближе к окну и сел на него, устремляя свой взор туда, где блестело рукотворное озеро и где под пенье птиц шелестели зеленые ветви.
А Тутмес и Халосет направлялись к воротам резиденции.
– Ты доволен? – спросил скульптор у молодого человека.
– О, я даже не смогу выразить словами всего, что чувствую! – воскликнул тот.
– Это хорошо. Когда не хватает слов, начинается поиск чувств, того, что составляет основу работы ваятеля, художника, архитектора, музыканта. Человек запечатлевает в подвластной ему форме то, чем живет его душа. Слов нет, есть только чувства. Сейчас они меня переполняют и мне не терпится начать наш первый урок. Надеюсь, ты мне не откажешь? – Тутмес лукаво посмотрел на собеседника. – Мы пройдемся по городу, поговорим о тех вещах, которые важны для скульптора. Как ты на это смотришь?
Халосет смутился:
– О, почтеннейший, это я должен спрашивать тебя, не откажешь ли ты…
– Довольно любезностей, – произнес ваятель, и оставшийся плефр до ворот они прошли молча.
Подойдя к охранникам, Тутмес обратился к самому огромному из них:
– Досточтимый Пхут. Этот юноша, – он указал на Халосета. – С сегодняшнего дня будет приходить сюда, потому что он – мой ученик. И если до меня дойдет, что стража не пускала этого молодого человека или подвергала его насмешкам, в тот же миг об этом узнает фараон. А ему подобные известия не нравятся. Понял ли ты меня, почтенный Пхут? – и Тутмес добродушно улыбнулся начальнику стражи.
– Понял, досточтимый мастер, – ответил тот хрипловатым голосом.
– Этот юноша носит имя Халосет, запомни, Пхут, ведь он так назовет себя, когда в следующий раз постучит в ворота, – добавил ваятель, незаметно подмигивая молодому человеку.
Стражник-гигант тихо крякнул.
– Как, ты говоришь, его зовут?
– Халосет, но это не важно, уважаемый, – сжалился над ним Тутмес. – Вполне достаточно, что ты знаешь его в лицо.
– Халосет, Халосет… – забормотал себе под нос Пхут, стараясь запомнить новое звукосочетание.
Стража открыла ворота, и ваятель с учеником отправились бродить по улицам Ахетатона.
Был разгар дня и многочисленные бассейны, питаемые водой из каналов, связанных с Хапи, не пустовали. Жилые постройки с плоскими крышами составляли основную часть города, площадь которого была поистине велика.