Жрецы молчали.
– Если вы, мудрейшие, не желаете мне помочь, я сам назову имя достойной…
– Твоя младшая дочь, – перебил его пухлощекий. – Она прекрасна, как богиня Мут!
– О, Брохут, ты чрезвычайно льстишь мне, – деланно смутился верховный. – Есть и более достойная девушка.
– Кто она? – спросили пухлощекий и тонкогубый.
– Дочь уасетского нома Анхота. Он делает щедрые пожертвования в наш храм и уже строит себе гробницу в городе мертвых, ничем не уступающую царской. Анхот богат и неумен. Зато дочь его поистине прекрасна.
– Сколько ей лет? – спросил жрец с глухим голосом.
– Почти четырнадцать. Но пока фараон будет тянуть с женитьбой, она достигнет возраста невесты.
– Хорошо. А если Амонхотеп захочет вступить в семейные узы уже завтра? Что мы ему сможем предложить? Или же он сам объявит о выборе? – произнес толстощекий Брохут.
– Мне кажется, самое подходящее, – продолжал он же спустя некоторое время. – Предложить фараону Допхет, дочь Такенса. Она умна и красива. К тому же близка нам. Мы сможем беспрепятственно проникать во все тайны двора. Неусыпный глаз, и днем, и ночью находящийся подле фараона – вот кто нужен. Амонхотеп нуждается в опеке, как ребенок, и только такая девушка, как Допхет, может ему помочь.
– Но если фараон не захочет жениться на достойнейшей? – осведомился жрец надтреснутым голосом.
– Или вообще откажется от женитьбы? – подхватил тонкогубый. – Он так странен и дик!
– Есть средство, которое можно применить в крайнем случае, – вкрадчиво промолвил верховный жрец и выразительным взглядом указал на статую.
– О, мудрый Такенс, до праздника долины еще очень много времени.
– Фараон не торопится, но он не посмеет ослушаться священного оракула! Воля Амона будет выполнена во что бы то ни стало. Для бога все равны, все – его рабы. Через несколько месяцев Амонхотеп либо женится по-хорошему, либо будет вынужден это сделать. Нужно убедить его…
В то время, как в залах храма служители вели этот разговор, в подземелье Хануахет и Амонхотеп говорили о том же.
– Он будет торопить тебя. Повелитель. Но нужно ждать прекрасного праздника долины. Тяни время.
– Зачем? – заупрямился Амонхотеп. – Наверняка у них тоже какие-то надежды связаны с этим праздником. Надежды на оракула, которым они повелевают, как хотят. Я не смогу противиться его изречению! Народ будет возмущен!
– Верь мне, повелитель. Тяни до прекрасного праздника долины, – настойчиво повторил старик.
– Но оракул будет вещать их волю! – вновь возразил фараон. – Сколько раз было так! Они найдут такую девицу, которая станет следить за каждым моим шагом!
– В этом ты прав, мой повелитель. Но жди праздника долины, – упорно повторил старый жрец.
– Если ты так уверен в своей правоте, значит, тебе известно что-то о моей будущей избраннице? – неожиданно прямо спросил повелитель.
– Это пока тайна, охраняемая богами.
– Нет, Хануахет, ты обязан, ты скажешь мне имя моей будущей супруги! – Амонхотеп зловеще приблизился к невысокой фигуре старика.
В его лице было столько решимости, что тот не выдержал:
– Имя… Имя человеку можно изменить: по своей ли воле или по воле богов… Я не могу назвать имени. На устах моих – печать молчания. Но ты увидишь ее. Сам. Смотри.
И в то же мгновение фараон ощутил где-то в голове непонятную боль, покалывание, и тут же, заслоняя реальные предметы, наплыло перед ним изображение бедной крестьянки, одетой в калазирис, без украшений. Длинные волосы, заплетенные в косички, падали на грудь, чуть обозначенную под грубой тканью. Девушка обернулась и посмотрела на Амонхотепа, прямо в глаза. От неожиданности он отпрянул, оступившись. И в тот же миг видение пропало.
– Как она прекрасна! – прошептал фараон.
– Ты видел ЕЕ.
– Кто она?
– Та, что суждена тебе богами.
Амонхотеп молчал, обдумывая увиденное.
– Она пришла, чтобы разделить с тобой свою судьбу. Она еще не знает об этом, но вскоре все станет известно. Ей только пятнадцать. Но ее сила, ее дар любить помогут тебе, о повелитель, в твоем тяжелом деле, которое ты затеешь через несколько лет.
– Какое дело? – немедленно спросил Амонхотеп.
– О, мой ученик, не спрашивай о том, что тебе до срока знать не надо. Ты должен сам постигать на опыте то, что сейчас может представляться тебе нелепым, – старик вновь уселся на каменный прохладный пол.
– Когда это произойдет? – не унимался фараон.
– Этого не знает никто. Только боги.
Владыка венцов по-мальчишески зло усмехнулся:
– И ты вновь заставляешь верить тебе на слово? А кто такой ты, Хануахет, жрец Амона, чтоб я тебе верил?