– Достойный Махрос, – торжественно обратилась к скульптору Нефру. – Пять дней назад к тебе привели юношу, чтобы ты проследил за его работой и за тем, чтобы он успел вовремя ее закончить. Справился ли он со своим заданием?
– О да, прекраснейшая царица! – поклонился ей Махрос.
– Где то, что он сделал?
Повторно кланяясь, египтянин показал на свой глиняный портрет. Царица приблизилась к скульптуре и стала с интересом ее рассматривать, то и дело сравнивая копию с живым оригиналом. Подошедший к царице фараон тоже созерцал творение Тотмия.
– О божественный! Не находишь ли ты, что это замечательно? – тихо спросила супруга Нефру.
– Да, я согласен с тобой, о, подобная богине Мут, – кивнул фараон и громко сказал. – Надеюсь, чужеземец выполнял работу без особой помощи достойнейшего Махроса?
Египтянин, взволнованный обращением к нему самого повелителя, выступил вперед и, заикаясь, ответил:
– О нет, то есть… я хочу сказать, я не помогал этому человеку.
– Тогда юноша и вправду хороший скульптор, – фараон помедлил и добавил. – Конечно, если он не подкупил Махроса какой-нибудь драгоценностью, как сделал это с царицей.
Нефру едва заметно улыбнулась мужу.
Несчастный Махрос только развел руками.
– Скажи, о божественный, не достоин ли чужеземец по имени Тотмий занять место среди твоих придворных скульпторов? – с торжественностью вопрошала Нефру.
– Я думаю, о прекраснейшая, он должен еще многому научиться, чтобы стать придворным.
– Конечно, божественный! – озорно воскликнула царица. – Ему необходимы учителя, которые привьют иноземцу хорошие манеры и научат его лукавству дворцовой интриги!
– Он должен знать язык моего государства! – лаконично отозвался Амонхотеп IV.
– Но он же достоин стать придворным скульптором, – настаивала Нефру.
– Я не знаю, умеет ли он обращаться с камнем, – жестко ответил фараон, не сводя глаз с работы Тотмия. – Глина – неподобающий материал для настоящего мастера. Может, он только хороший гончар?
– Почему чужеземец работал с глиной? – впрямую спросила Махроса царица.
Египтянин замялся, потупив взгляд.
– Отвечай же, достойнейший.
– Да, – наконец сумел выдавить из себя старый скульптор. – Чужеземец хотел делать каменный портрет, но я же не мог позволить ему изводить материал, я не знаю, как он с ним обращается.
– Скажи, достойнейший, можно ли узнать, умеет ли человек плавать, не подпуская его к воде? – строго осведомилась Нефру; Махрос молчал, понимая, к чему она клонит. – Я знаю, Тотмий настоящий скульптор, иначе он не отправился бы из дальних стран ко дворцу фараона. Он знал, что здесь высоко ценят мастерство ваяния, и он пришел сюда, чтобы учиться у лучших из лучших.
Амонхотеп IV слушал ее, и его вечно опущенные книзу уголки губ заметно приподнялись.
– Я хочу, – продолжала царица. – Чтобы юноше дали любой камень, какой он пожелает, и пусть он сделает портрет. Слышишь меня, достойный Махрос?
Египтянин раскланялся перед Нефру, готовый целовать ей ноги. Она взглянула на Тотмия, тот в знак признательности ответит чуть заметным кивком головы. И божественная чета в сопровождении слуг покинула мастерскую, оставив согнутого в поклоне Махроса наедине с голубоглазым чужестранцем.
Верхний Египет.
А в это время на окраине деревушки, в которой все дома тесно прижимались друг к другу, бойкий мальчишка обламывал ветки большого самшитового деревца и, сидя на земле, принимался умело строгать из них тонкие гладкие палочки. Бронзовый нож слушался его и был надежным помощником в работе, а не врагом, как прежде.
Неожиданно мальчишка оглянулся и прислушался. Он увидел вдалеке большое облако пыли и песка, двигающееся с юга. Но это не был тифон. Облако издавало странный шум, состоящий из лязганья металла, криков людей, ржания лошадей и рева быков. Мальчишка решил, что идет армия. Когда-то он видел такие походы, но это было еще при прежнем фараоне.
Засмотревшись на облако, мальчишка не сразу заметил подле себя неизвестно откуда взявшегося старика, который сидел на голой земле и с полуулыбкой смотрел в ту сторону, где виднелась завеса пыли. Налетевший ветер отнес в сторону пылевое облако, и мальчишка различил фигуры людей, быков и лошадей и белеющие под солнцем большие каменные плиты.
– Да, Амонхотеп, город будет, – еле слышно сказал самому себе старик, поднимаясь на ноги и направляясь к людям.
Мальчишку в этот момент занимал упрямый сучок, который нужно было аккуратно срезать, чтоб не испортить ветку. Это поглотило все его внимание и он не видел, как быстро перемещался старик, с каждым шагом преодолевая расстояние, значительно превышающее возможности человека. До строителей уже было недалеко, когда старик вдруг остановился, точно увидел знакомого, которого никак не ожидал здесь встретить.