Воцарилось молчание.
Египтянин стоял с гордо поднятой головой, со взором, устремленным в вечность, и воплощал собой то искусство, чьим ревностным защитником был. Тотмий смотрел на мастера снизу вверх, сидя на скамейке, и невольная улыбка начинала ползти по его губам.
– Досточтимый Махрос, – обратился он к скульптору. – А кто может отменить хотя бы часть ваших устоев и правил?
От смысла этих невероятных слов мастер мгновенно вышел из оцепенения и уловил легкую усмешку в уголках губ Тотмия.
– Как, ты смеешься? – гневно воскликнул он. – Ты издеваешься надо мной и еще смеешь спрашивать о преступлении, которое хочешь сделать законным?
– Фараон может дать такое разрешение? – не слушая египтянина, спросил молодой человек.
– Что?! – бесновался старый скульптор. – Разрешит ли фараон глумиться над мудростью предков? Пойди, спроси его об этом!
– Спросить? – встрепенулся молодой человек. – Хорошая мысль!
– Осуществи ее, и тебе уже не понадобится спорить со мной, дерзить по любому поводу и терзать меня нелепыми вопросами!
– Я иду к фараону, – иноземец решительно встал и направился к выходу. – Благодарю, мастер.
С этими словами он вышел, а Махрос запоздало крикнул ему вслед:
– Глупец! Вернись и брось гордыню!
Но Тотмий был уже так далеко, что не слышал этого.
В то же время Амонхотеп IV, удалив свое сопровождение, бродил по саду, все еще находясь под впечатлением утреннего сна, и выскочивший из-за густых зарослей кустарника Тотмий налетел на него, торопясь в павильон, где обычно в этот час можно было застать фараона.
– Куда ты так спешишь? – потирая ушибленное плечо, благодушно осведомился Амонхотеп.
Тотмий не знал, с чего начать, как принести извинения, и только беззвучно шевелил губами, подыскивая слова.
– Срочный заказ? – в глазах фараона проскочили веселые искорки. -
Столь срочный, что нужно сбивать с ног людей?
– Нет, о божественный, я хотел спросить, – невнятно пробормотал Тотмий, поперхнулся и весь покраснел, смутившись от такого конфуза.
Но владыка Египта был настроен очень дружелюбно:
– Продолжай, продолжай. Что ты хотел спросить и у кого?
– У тебя, фараон. Об одном важном деле. Это касается кое-каких законов и кое-каких правил… – Тотмию было трудно перейти к сути своего вопроса.
– Да? О каких же законах ты хочешь узнать? – фараон медленно пошел по дорожке к павильону, степенно взирая на Тотмия с высоты своего роста, почти на полголовы превосходящего рост иноземца.
Молодой человек шел чуть позади и не стремился поднять глаз на повелителя.
– Слушаю тебя.
– О, фараон! Я человек другой страны, но хочу быть полезен в Египте!
– За таким началом должно последовать что-то важное, не так ли? – повелитель бросил на Тотмия мимолетный взор.
– Я поссорился с придворным скульптором Махросом, – выдавил из себя молодой человек.
Фараон в изумлении замедлил шаг:
– Как? И с ним тоже? Ты продолжаешь свою политику борьбы? – он возобновил движение к павильону. – Что же было причиной ссоры на этот раз?
– Искусство, – мрачно ответил Тотмий.
– Конечно, что же еще, – понимающе кивнул Амонхотеп. – Скульптор Махрос высокомерно поучал тебя тому, что ты уже знаешь?
Ваятель почувствовал иронию в его словах и, возмущенный таким тоном, забыл о своей робости:
– Не совсем так, о божественный. Мы говорили о бессмертных категориях, о КА и об искусстве изображения лиц в скульптурном портрете.
– Интересно, – лаконично ответил фараон.
– Махрос объяснял мне, зачем статуям взгляд, обращенный в пустоту, в грядущее, в вечность. Он убежден, что эти законы незыблемы, определены раз и навсегда задолго до нашего рождения, и их никому не нарушить, поскольку такова воля богов.
– Это правда, – кивнул Амонхотеп.
Они вошли в павильон.
Фараон расположился на жесткой скамье с узкой спинкой, Тотмий остался стоять, но не замечал ничего, безостановочно ведя свою речь:
– О повелитель! Мастер видит в скульптуре только культовое назначение, лишь вместилище КА после смерти человека, дом для КА. Махрос утверждает, что для этого необходимо соблюдать только одно: стремиться к похожести, но полностью убрать с лица статуи знаки настроения человека в момент его запечатления в камне. Я никак не мог понять, зачем делать эти мертвые лица? Я и теперь с трудом понимаю смысл канонов. Меня убедили в одном – таковы правила и их не обсуждают. Но я хочу узнать, можно ли время от времени делать исключения из подобных правил? И кто может дать мне на это позволение? Жрецы? Ваятели? Фараон? – Тотмий решительно посмотрел в глаза Амонхотепа IV. – О божественный! В силах ли ты разрешить мою просьбу?