– Что ты собираешься делать? – строго спросил его Махрос, ревностно следящий за каждым движением неучтивого иноземца.
– Хочу исправить недоделки скульптора, – как бы между прочим, ответил молодой человек и уже занес над физиономией статуи резец, но тут прозвучал властный голос мастера:
– Остановись, невежа! Как ты смеешь покушаться на то, к чему не прикасалась твоя рука, что не тобой сотворено? Почему ты считаешь себя вправе вмешиваться в работы других мастеров?
– О, досточтимый Махрос, фараон разрешил мне вести любые поиски, – и резец вновь навис над каменной фигуркой.
– Стой! – велел египтянин, и Тотмий, взглянув на его грозно горящие глаза, был вынужден подчиниться. – Я все знаю, – продолжал Махрос, немного успокоившись. – Почему ты не исправляешь свои собственные статуи, сделанные раньше, а берешься за чужие?
– Но, мастер, у других ошибки заметны сразу, я их прекрасно вижу. А к своим глаз привык, и трудно распознать те изъяны, которые вкрапливаются в работу с самого начала.
– А! – злорадно воскликнул египтянин. – Ты хочешь идти самым легким путем и наивно полагаешь, что именно он приведет тебя к совершенству? Ты ошибаешься! Искать чужие промахи – не труд, а забава. Но умение сделать совершенной свою работу – вот высшее мастерство. Сними копию со статуи и глумись над ней.
– О да, мастер, – задумчиво пробормотал молодой ваятель. – Это было бы правильно. Мне необходимо сравнивать конечный результат с начальным.
– Ты иногда умеешь признавать ошибки, – с довольным видом произнес Махрос.
Тотмий взял кусок желтого песчаника и принялся его обрабатывать. Махрос со стороны наблюдал за его действиями.
– Скажи, досточтимый мастер, – не отрываясь от работы, спросил Тотмий. – Зачем на статуе иероглифы? Это что, те самые знаменитые надписи, указующие на точное имя изображенного человека?
– Да будет тебе известно, что это магические заклинания, – величественно отвечал египтянин. – Если поливать такую статую водой, получишь целебный напиток, излечивающий от болезней.
– Что? – засмеялся Тотмий. – Целебная вода?
– Да, вода, впитавшая силу заклинаний, – Махрос готов был рассердиться. – Только не думай, что все так просто. Тебе не под силу совершить подобное чудо. Для этого нужен жрец с его знаниями тайн магии предков; только ему дано сотворить небывалое. А для тебя это простая статуя, почти кусок камня, который ты собрался использовать в своих нуждах.
– Прости же меня, мастер, – попросил Тотмий. – Я признал свою ошибку. Лучше объясни, почему в Египте так распространены подобные статуи? Я много раз видел их, правда, не столь примитивные и маленькие. Хотя, на мой взгляд, примитивность уже есть в кубическом изображении человеческой фигуры. Взять хотя бы статую архитектора Сенмута с принцессой Нефрурой на коленях…
– О, ты знаешь о великом Сенмуте? – удивился Махрос. – Неужели ты интересуешься египетским искусством? Это же не свойственно тебе.
Тотмий решил подыграть мастеру и ответил в том же тоне:
– Да, досточтимый Махрос, несмотря на то, что меня не учат тайнам ремесла, я изредка пополняю свои скудные знания.
Египтянин поджал губы, поняв, что это камень в его огород. Ведь с момента ссоры он так и не начал обещанных занятий с молодым иноземцем. Поэтому тут же постарался изменить ход разговора.
– В первую очередь египетские скульпторы стремились к наибольшей прочности статуи, к предельной простоте формы. Так повелось с древности. Целостность, нерасчлененный блок, уравновешенность композиции – разве это не путь к красоте? И если б ты смог проявить свою наблюдательность, ты бы заметил, что это тоже один из канонических типов скульптуры Египта.
Тотмий сидел спиной с Махросом и не смотрел на него, но не мог удержаться от улыбки, отразившейся даже в его позе и движениях. На его счастье, старый скульптор ничего этого не заметил, иначе не миновать бедному иноземцу новой взбучки.
– Кого изображаешь? – с какой-то непонятной ревностью наконец спросил Махрос, когда Тотмий заканчивал работу над изменением облика копии кубической статуи. Оригинал стоял напротив, и молодой скульптор то и дело поглядывал на него, сверяя с деянием собственных рук.
– Я не знаю, кого я делаю, – не отрываясь от работы, ответил Тотмий, и ему тут же пришлось пожалеть о сказанном.
– Постой-ка, – возмутился египтянин. – А как же ты можешь делать статую человека, не имея на это его согласия?
– О, досточтимый Махрос, – устало сопротивлялся молодой ваятель.– Как я буду искать этого человека, когда его, быть может, не существует в этом мире? Я создаю его облик здесь, сейчас, я сам выбираю, как ему выглядеть…