– О, досточтимый Хоремхеб! – взволнованно воскликнул Анхот. – Что такое сплетни? Обо мне говорят, что я глуп, а ты называл меня мудрым. Чему верить? Сплетни! – он натужно засмеялся. – Я только поделился с тобой своими опасениями. И лишь особая симпатия к тебе позволила мне это, ведь ты не станешь доносить на отца своей будущей жены?
– Кто знает, – уклончиво ответил Хоремхеб. – Порой чувство долга пересиливает любовь к женщине.– Я надеюсь, ты не говоришь всерьез, – Анхот попытался улыбнуться. – Давай забудем все, о чем я говорил. Ведь ты, почтеннейший, пришел ко мне не для того, чтобы говорить о фараоне, а чтобы, наконец, обговорить условия брака с моей младшей дочерью Самонти.
– Что касается невесты, – несколько развязно заявил Хоремхеб. – Она меня устраивает. Что еще нужно для брака, кроме богатства и красоты невесты?
– Да, да, все правильно, – поспешил подтвердить Анхот. – И я, в свою очередь, ни словом, ни мыслью не смею усомниться в достоинствах и древности рода моего будущего зятя, досточтимый сановник.
– То, что я скажу, огорчит тебя, – спокойно молвил Хоремхеб. – С недавних пор у фараона нет более сановников, он упразднил их. А потому я не сановник Амонхотепа IV. И наверняка с утратой былой должности потерял и часть своих привилегий, не так ли?
– Что? Что я слышу? Как же так? – забормотал Анхот, беспомощно глядя на Хоремхеба. – Неужели фараон разгневался на тебя? Почему он отплатил неблагодарностью тому, кто спас границы Египта от вторжения хеттов?
– Так что ж? – бесстрастно спросил гость. – После этого я еще могу надеяться на брак с Самонти?
Анхот запнулся на полуслове.
– Ты скорбишь? – продолжал Хоремхеб прежним тоном. – Ты хотел через меня влиять на фараона? Тебе льстило, что второй человек в государстве – твой зять. Какие возможности открывались перед тобой, честолюбивый Анхот!
– Я готов выдать за тебя свою дочь, – попробовал вставить хозяин, но Хоремхеб не унимался:
– Твоя осторожность и предусмотрительность подсказали тебе, что я все еще важен и наделен властью. Ты не остался в проигрыше, достославный Анхот, ибо перед тобой военачальник и глава полиции фараона.
Хозяин от изумления слегка приоткрыл рот.
– Я вижу, моя весть обрадовала тебя, почтеннейший. И я хочу, чтобы брак с твоей дочерью был заключен как можно быстрее, ибо государственные заботы могут призвать меня в любой момент. Вели отдать распоряжения по поводу свадьбы. И помни, кем бы ни был фараон, для тебя единственная власть – я! Не вздумай пытаться расстроить мои планы, будущий тесть, – тихо сказал Хоремхеб, не глядя на Анхота, и, налив себе из сосуда, стоящего на столике, выпил.
Хозяин застывшими, как у рыбы, глазами, следил за его движениями и не находил слов, чем возразить.
А вечером того же дня главный скульптор Юти узнал о возвращении в новый город архитектора Паренеффера, который собирался взять на себя прежние обязанности начальника строительства. Это известие было принято с воодушевлением. Архитекторы и скульпторы собрались в доме Майа, где, по слухам, остановился Паренеффер. Но застать его на месте им не удалось.
– Где почтенный Паренеффер? – спросил у Майа Юти.
Тот, пожав плечами, ответил:
– Ходит по городу.
– Это опасно, – ужаснулся главный скульптор. – На строительстве полно пришлых людей, среди которых те, кто не похож на добропорядочных жителей Египта.
– О да, – подтвердил стоящий за его плечом Мен. – Здесь и беглые рабы, и семиты, и те, что промышляют воровством. Лучше не подвергать опасности свои дебены.
– Не беспокойтесь, почтеннейшие, – успокоил скульпторов архитектор Майа. – Достославный Паренеффер ушел в сопровождении высокого молодого иноземца, судя по всему, слуги.
Не успел он договорить, как вошел главный архитектор фараона. После осмотра города на его лице лежал отпечаток раздумий. Все, кроме Майа, степенно кланялись, поочередно приветствуя вошедшего.
– Я рад видеть вас и говорить с вами, – радушно отвечал Паренеффер. – Вы знаете, что происходит в Уасете?
Все молча закивали.
– А что вы думаете об этом? – не унимался архитектор.
– Наша работа, почтеннейший, – медленно выговорил Мен. – Должна быть как можно дальше от интриг и новшеств.
– А как думаешь ты, почтенный Юти? – Паренеффер благодушно улыбнулся главному скульптору, сидящему молча и исподлобья смотрящему на присутствующих.
– Мы несвободны, потому что имеем звание придворных, – неторопливо сказал Юти. – Мы помним, кому служим. Что прикажет фараон, то мы и будем делать.
– А где же собственное мнение? – возразил Мен.
– Оно должно совпадать с мнением повелителя.