Он по-прежнему глядел на холмы. Я взял хоппер, указав, что лечу по делу. Этого хотел Грисс Лугард, и я преодолею любое препятствие, если потребуется. Хопперы предназначались для исследования пересеченной местности. Они двигались по поверхности, где это было возможно, и совершали прыжки, если местность становилась непроходимой. В них не предполагался комфорт; их назначение — доставить вас к месту. Мы пристегнулись к передним сидениям, и я ввел в указатель курса координаты крепости. В наши дни приходится обеими руками держать руль. Постоянно ожидаешь поломок, и автоматике нельзя доверять.
C началом войны население Бельтана сократилось. Людей не хватало, поэтому некому было посещать отдаленные поселения; они пустели одно за другим. Я помнил, какой была крепость Батт до войны, смутно помнил детские впечатления, но много лет уже там не был. Крепость располагалась на границе лавовой местности — опасной территории, которая в далекие времена, наверно, освещала большую часть материка титаническими извержениями. Даже выветрившаяся поверхность вулканов поражала. Позже эта местность превратилась в дикую мешанину обрывов и потоков, лабиринт острых, как нож, хребтов, скрывавших там и тут островки растительности. Говорили, что, помимо сложности самой территории, здесь есть и другие опасности — звери, сбежавшие из экспериментальных лабораторий и нашедшие идеальное логово в этом забытом углу. Правда, это только слухи. Очевидцев не находилось. Тем не менее возникла традиция, и здесь никогда не выпускали из рук станнера.
Мы свернули с дороги на тропу, такую незаметную, что я не увидел бы ее, если бы не показал Лугард. Но он показал уверенно, как будто видел ориентиры в ярком свете солнца. Вскоре мы были уже в незаселенных местах. Я хотел поговорить, но не решался задавать вопросы: Лугард явно был занят своими мыслями.
Он найдет и другие изменения на Бельтане, менее заметные, чем покинутые поселения, хотя тоже значительные. Исчезли целые группы населения: сначала военные, затем ученые и техники. Оставшиеся неосознанно, а может, кое в чем и сознательно изменили атмосферу. Война шла далеко и особенно большого влияния на нашу планету не оказала. Она сказалась в сводках, в сокращении поставок и специалистов, в растущем раздражении людей, которых отрывали от исследований и заставляли заниматься поиском новых способов убийства. Я слышал, что в секциях военных проблем намеренно затягивались работы. А пять лет назад произошел гневный взрыв, последний командующий и такие люди, как доктор Корсон, обменялись угрозами. Но затем командующий отбыл по приказу, и Бельтан вернулся к мирному существованию.
Общее настроение у нас теперь пацифистское — настолько, что я сомневался, найдет ли Лугард место среди людей, не хотевших никаких перемен. Да, конечно, он здесь родился. Но, как и мой отец, рос в военной семье и не смешивался с кланами поселенцев. О крепости Батт он говорит, как о своей. Так ли это? Или его прислали сюда для организации нового гарнизона? Вряд ли это будут приветствовать.
Тропа настолько заросла, что мне пришлось подняться в воздух, держась над вершинами кустов. Если вслед за Лугардом действительно прибудет гарнизон, может, там найдутся механики, способные чинить наши машины? Они уже дошли до такого состояния, что поселенцы поговаривали о возвращении к вьючным животным.
— Поднимись выше! — приказал Лугард.
Я покачал головой.
— Нет. Если хоппер рассыплется здесь, можем еще приземлиться живыми. Не хочу рисковать.
Он посмотрел сначала на меня, потом на хоппер, как будто увидел его впервые. Глаза его сузились.
— Какая развалина…
— Один из лучших, какой можно найти, — быстро ответил я. — Машины не ремонтируются сами. Технороботы заняты в лабораториях. С тех пор, как командующий Тасмонд улетел с остатками гарнизона, поставок не было. Большинство хопперов пришлось разобрать на запчасти; а недостающее приходится заменять надеждой.
И вновь я встретился с его вопросительным взглядом.
— Так плохо? — негромко спросил он.
— А что такое «плохо»? Комитет решил, что в конечном счете это хорошо. Его членам нравится, что на планету перестали поступать приказы. Партия Свободной Торговли надеется на независимость и отмену пошлин. А тем временем ремонтные работы ведутся в первую очередь в лабораториях, остальное распадается. Но никто, ни один член Комитета, не хочет возвращения контроля извне.
— Кто руководит?
— Комитет… главы секций… Корсон, Аренс, Элси, Власта…
— Корсон, Аренс, да… А кто такой Элси?
— Он из Итхолма.
— А Ватсилл?
— Призван и улетел. И Праз тоже, и Барнтол. Вся молодежь. И кое-кто из самых умных.
— Корфу?
— Он… он покончил с собой.
— Что? — Лугард явно удивился. — Я получил письмо… — Потом покачал головой. — Оно долго шло… отсюда. А почему?
— Официальное заключение: нервное истощение.
— А что на самом деле?
— Говорят, он открыл нечто смертоносное. Его заставляли продолжать исследования. Он не хотел. На него надавили, и он побоялся, что не выдержит. Вот и позаботился, чтобы выдержать. Этот слух устраивает Комитет. Один из доводов против инопланетного контроля. Они говорят, что никогда больше не вложат оружия в чужие руки.
— У них и не будет такой возможности — нет подходящих рук, — сухо заметил Лугард. — И мечты о торговле им тоже лучше оставить. Распад уже рядом, парень. Каждая планета старается извлечь максимум из своих ресурсов и радуется, если на них никто другой не претендует…
— Но ведь война кончилась!
Лугард покачал головой.
— Формально да. Но она разорвала Конфедерацию на клочки. Закон и порядок… мы не увидим их в наше время, не оттуда… — он указал худой рукой на небо над нами. — Не в наше время и, наверно, не в следующих поколениях. Удачливые планеты, богатые природными ресурсами, еще одно-два поколения будут удерживаться в рамках цивилизации. Другие быстро покатятся вниз. К тому же появятся волки…
— Волки?
— Старое название агрессоров. Кажется, так называли хищников, охотившихся стаями. Их свирепые нападения в нашей генетической памяти. Да, будут и волчьи стаи.
— С Четырех Звезд?
— Нет. Они пострадали не меньше нас. Но есть остатки разбитых флотов, корабли, чьи родные планеты сожжены, у которых нет домашнего порта. Они легко превращаются в разбойников, продолжают вести жизнь, как в последние годы, только сменив название — не отряды регулярной армии, а пираты. Богатые планеты первыми подвергнутся нападениям… а также места, где они смогут основать базы…
Я подумал, что знаю теперь, зачем он вернулся.
— За вами прибудет гарнизон, чтобы защищать Бельтан…
— Я хотел бы этого, Вир, хотел бы! — искренность его хриплого голоса произвела на меня впечатление. — Нет, я получил государственную собственность в качестве пенсии и к облегчению казначея. У меня права на крепость Батт со всем содержимым, вот и все. А почему я вернулся… что ж, здесь я родился и хочу, чтобы кости мои покоились в почве Бельтана. Теперь поверни на юг…
Следы старой дороги почти исчезли. Последствия одного-двух размывов почти скрыли быстрорастущие лианы. Мы находились в местности со следами старых лавовых потоков. Местная растительность приспособилась к пустыне. Была середина лета, период цветения почти закончился. Но тут и там все еще виднелся поздний цветок, маленький цветной флажок. На лианах повисли зреющие желтые плоды. Дважды при приближении хоппера взлетали птицы, оторванные от кормежки.
Мы покружились над обрывом и увидели перед собою Батт. Нельзя было лучше приспособиться к местности: часть горы удалена, на ее месте сторожевой пост. Он был организован сразу же после Первой Посадки, когда оставались сомнения относительно туземной фауны, и должен был служить защитой на пути в дикую лавовую местность. Хотя вскоре стало ясно, что необходимости в такой защите нет, крепость служила штаб-квартирой патруля, пока он располагался на планете.
Я посадил хоппер на площадку у главного входа. Двери оказались засыпанными песком и выглядели так, будто их заварили. Лугард неуклюже выбрался из машины. Он потянулся за сумкой, но я уже протягивал ее. Судя по сумке, он путешествовал налегке, и если там нет никаких припасов… что ж, может, он передумает и захочет, пусть даже временно, погостить в нашей секции.