Никита взял замусоленную записку.
В воскресенье в одиннадцать будь в аэроклубе. Можешь захватить тигролова. Он прекрасен.
…С Татьяной Слава познакомился две недели назад. Затащил его к ней в гости Никита. Славка долго отбрыкивался, но в конце концов согласился. Весь вечер он пил крепкий чай, который, как оказалось, мог потреблять литрами, а когда кончилась заварка, принялся доказывать, что при современной мощи наземного огня истребителям выходить на цель лучше всего на малых высотах. На Таню он вроде и внимания не обращал. Но, прощаясь, неожиданно сказал:
— Чай у вас необыкновенный, так только моя бабушка умеет заваривать.
— Будете скучать по дому — заходите, — проговорила Таня, улыбаясь…
Никита зацепил ногой стул и толчком подвинул его к приятелю.
— Ну-ка сядь!
— Зачем? — удивился Слава.
— Хочу посмотреть, что в твоей роже прекрасного.
— Дубина. — Славка обиженно выпятил нижнюю губу. — В мужчине главное не фотокарточка — характер.
— А в женщине?
— Фигура.
— Уверен?
— Я все-таки предпочитаю характер, — подумав, сказал Слава.
— А где ты ее встретил?
— У пивного бара. — Угощал пивом?
— Предложил.
— И сколько же ты выпил?
— Старик, я никогда не думал, что можно выпить столько пива, когда рядом красивая женщина.
— Ты только сейчас говорил, что тебе нравятся женщины с характером.
— Она с характером. — Славка скроил кислую физиономию. — А ты, никак, ревнуешь?
— Дурак ты, Славка. — Никита откинулся на спинку стула и посмотрел на приятеля так, словно тот действительно был круглый дурак.
Слава оставил выпад друга без внимания. Он взял со стола книжку, поморщился и, бегло просмотрев ее, положил на место.
— Самый лучший учебник — это кабина самолета.
— Я не отрицаю. Но опыт…
— Опыт — это теория победителя и побежденного, если он остался в живых. Помнишь формулу боя Покрышкина?
— Высота, скорость, маневр, огонь.
— Правильно, — одобрил Слава. — А все это, вместе взятое, называется импровизация, то есть умение вести бой свободно, и действия твои в этот момент должны быть так же легки, как раскованная мысль. В бою, как правило, гибнут «академики», их губит стандартность мышления.
— Значит, этот учебник…
— Не надо впадать в крайности, — перебил Слава, — учебник — это только пособие, я узнал из него, как нужно драться на горизонталях и вертикалях, и все-таки любая классическая схема боя — это уравнение со многими неизвестными. И чтобы решить его, необходима фантазия, артистичность, если хочешь.
— Ты и на зачете будешь импровизировать? — ехидно спросил Никита.
— Попытаюсь, но боюсь, что наш бухгалтер, — всех скучных людей Слава почему-то называл бухгалтерами, — не поймет меня. Он плохо знает французские поговорки.
— Например? — улыбнулся Никита.
— Не так страшен чемпион, как человек, не умеющий владеть шпагой.
— Думаю, что последним будешь ты. — Никита вскочил, сделал на руках стойку, отжался и, вернувшись в нормальное положение, рявкнул: — Славка, сгинь! Дай мне хоть азы выучить!
— До связи, — сказал Слава, поднимаясь.
— Ты только все деньги не трать! — крикнул ему вслед Никита. — Они нам завтра пригодятся.
— Не волнуйся, мне батя перевод прислал.
Никита взялся за учебник, но на глаза попался конверт. Письмо было от брата. Димка учился в девятом классе, и школа, по-видимому, стала единственным убежищем, где он мог отдохнуть от родительской опеки. Это Никита понял из первых же строчек. Но Димка не унимался и дальше.
Никита, — стонал он, — после твоего внезапного бегства (отец считает тебя дезертиром — не более, не менее: кричит, что ты удрал с какого-то трудового фронта, на легкие харчи, где котелок не обязателен, и что ты вообще лодырь) меня взяли в такой оборот, что хоть волком вой. Хотят устроить в текстильный и мотивируют это тем, что в какой-либо другой институт я самостоятельно поступить не смогу. Ты понял? Они, наверное, думают, что я тупица. Никита, не обращай на них внимания, не обижайся и обязательно приезжай в отпуск домой. Посоветуемся и решим, как устроить мою дальнейшую жизнь. Между прочим, есть ли возможность поступить в твое училище сразу же после десятилетки? Я ходил в аэроклуб, но меня погнали, сказали: «Паспорт сперва получи». Я им говорю: «У меня первый разряд по боксу». А они свое: «До шестнадцати дорасти». Странные люди!