Холод… Мерзкий холод, заставляющий дрожать и нелепо пытаться согреться околевающими конечностями. Тонны одежды не спасли бы от этого холода. Вой ветра напоминает предсмертные стоны или замогильный голос призрака. Поток ветра старается сбить «Сынка» с ног, но парень не может даже пошевелить пальцем - неведомая рука не дает сдвинуться с места. «Сынок» взглянул на свои ступни. Они оторваны от заснеженной земли. Он все это время находиться в воздухе. Ветер, не дающий открыть глаза в полной мере малость утих. Удалось ознакомиться с окружением. Вот откуда бил поток дьявольского ветра: провал в земле открывал зияющую дыру, напоминающую пасть безликого монстра. Черный провал извергал безумный столб ветра, воющего с оглушительной силой. Толчок в спину. Сынок не успел толком испугаться, как его, привыкший к белому снегу взгляд, застала темная пропасть воющей пасти, в миг оказавшаяся в паре метров от его ливитирующего тела. Рев ветра больно ударил по ушам. Казалось, подставишь руку под это аномальное извержение воздуха, и конечность тут же вырвет, вместе с плечевым суставом. «Сынок» боязно заглянул в провал. Ничего, кроме темноты. Мерзкая, стонущая темнота. Но темнота эта, вдруг стала шевелиться. То здесь, то там, начали выныривать сотни манящих рук. Зовущих, совершающих завораживающие пассы мужских и женских рук. Этот вид напомнил «Сынку» ужасные язвы мертвеца из предыдущего кошмара, наполненные копошащимися червями. «Сынок» боялся пошевелиться, но неведомый кукловод потянул за ниточку, и парень переместился по воздуху в густую темень провала. Давление потока, бьющего из пещеры, к удивлению не нанесло парню ни малейшего вреда. Дэнни… он предвкушает вашу плоть… он жаждет возвращения… -сначала казавшийся бестолковым набор слов, со временем начал образовывать дьявольский хор голосов, звучащих резко и пугающе из глубин темноты. В конечном итоге голоса стало невозможно разделить на принадлежность к определенному полу. Он отец всего живого… изрыгающий холод и мрак…Он должен быть непотревоженным… Он должен быть непотревоженным… - Хор начал повторять эти слова, переходя на крик, срываясь на визг, безумно хохоча и отчаянно рыдая. Голоса вновь становились бессвязными, превращались в вой неупокоенного ветра, вырывающегося из провала.
Неожиданно темнота начала исчезать, открывая за собой обычные складки обрушившейся земляной породы. «Сынок» огляделся. Сзади была стена. Слева тоже стена. И справа. Парень истерично завопил, и стены тут же отпрянули от него на приличное расстояние. Теперь их укрывала слабая темень на пару с легкой дымкой. И тут случился тот момент, который «Сынок» не забудет никогда: из земляных стен начали вываливаться тела изуродованных, то ли временем, то ли чем-то более страшным людей. Тела шмякались об пол, издавая неприятный звук, ( кое-где даже был слышен хруст сломанных костей) и тут же подымались, делая неуклюжие шаги в его сторону . Как были ужасны их лица. Местами они представляли лишь сплошное, отвратительное месиво. И каждый из идущих мертвецов повторял страшное пение хора из тьмы провала: Он должен быть непотревоженным… Он должен быть непотревоженным… В одном из шаркающих покойников, «Сынок» узнал свою мать, которая выглядела абсолютно живой, в отличие от остальных. Первее всех она достигла сына, заключила в объятия, и зашептала ему на ухо:
-Здесь живет зло, которое человек не в силе побороть. – «Сынок» отбросил мамины руки, и в ужасе увидел, что она приняла образ мертвеца из прошлого кошмара. А за спиной мертвые отступили от образовавшегося входа в античный храм. Колонны молчаливыми стражами подпирали фронтон с необычайным рисунком, завораживающим взгляд. К удивлению, «Сынок» так и не смог вспомнить этот рисунок, приковавший взгляд, после того, как проснулся. Обмораживающий воздух бил напором из арочного входа. «Сынок» чувствовал, как внутри храма покоиться нечто нечестивое, проклятое, то, что должно быть непотревоженным. Сквозь свист ветра удивительным образом пробивался шепот, доносившийся из темного проема арки. Казалось, своды храма создавали этот ужасный стонущий ветер, и выпускали его сквозь колонны. « Что-то вроде человеческих голосовых связок» - подумал «Сынок», не переставая прислушиваться к слабому шепоту. Живые мертвецы, видимо также расслышав бормотание за громадными, древними колоннами, стали благоговейно припадать к земле. При этих манипуляциях дряблые, полуразложившиеся тела теряли части конечностей. С некоторых отпадали куски гнилой кожи, местами даже по полу катились утерянные кем-то головы. Бегающие глаза на них ясно давали понять, что потеря важной составляющей организма не помешала мертвым существовать дальше их неестественной, загробной жизнью.