— Добрый вечер! — улыбнулась она устало. — Я же говорила, что мы еще встретимся.
— Да, — сказал он. — Вы только что пришли? — Он поймал себя на том, что немного обрадовался встрече. Мало того, он признался себе, что несколько раз вспоминал о ней, даже несколько раз смотрел на лестницу, откуда она могла прийти, а потом совсем забыл о ней.
— Нет, я давно здесь… Однажды на волне мы чуть не столкнулись лбами.
— Серьезно? — удивился он. — Что же вы меня не окликнули?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Наверно, боялась показаться навязчивой. Потом же — я не знаю вашего имени. Не кричать же мне «Эй!» или «Товарищ Слесарев!»
— Александр, — засмеялся он.
— Ну идите купаться, я вас опять задерживаю. Идите.
— Вы на том же месте? — спросил он.
— Да.
Он выплыл к буям, ограничивающим пляж. Берег качался далеко и косо. В другой стороне, где море незаметно переходило в небо, бесшумно, словно в детских снах, плыли белые корабли. Слесарев всегда немного волновался, когда далеко заплывал в море. Плавал он так себе, и всегда, когда далеко заплывал в море, к горлу подступало волнение: а вдруг не дотяну до берега? За ним наступало растерянное расслабление — всего на какое-то мгновенье, а потом, как в горах в критическую минуту, приходило холодное и злое спокойствие: как это так, не дотяну! Во что бы то ни стало, дотяну! Иначе будет очень смешно и глупо.
С глухо стучащим в висках сердцем он вышел из волны, немного передохнув на кромке прибоя, пошел меж лежаков.
— Присаживайтесь где-нибудь, — устало сказала она. — Вот сюда.
Он еще давеча заметил, что, в отличие от утра, у нее плохое настроение. Ходила на почтамт. Наверное, какое-нибудь неприятное письмо. Или телефонный разговор…
— Почему вы каждый раз так далеко заплываете? — спросила она. — Ведь вы не очень хорошо плаваете.
— Не знаю, — удивился ее вопросу Слесарев. Он на самом деле не знал. Плавал он действительно неважно, — когда она только успела это заметить?! — но всегда старался заплыть дальше, до той щемящей острой черты, когда не знаешь, доплывешь ли назад. Почему-то нравилось ему все это, нравилось заплывать ради этой острой минуты. И каждый раз все дальше и дальше.
— Так ведь однажды можно и не доплыть, — как бы продолжая его мысли, сказала она. — Я вчера долго наблюдала, как вас сбивало волной за мол, а вы совсем выбились из сил, хотя и не подавали виду. Никто этого не видел, а вы сами были подчеркнуто спокойны и равнодушны, но я видела, когда вы выходили на берег, вас чуть не шатало из стороны в сторону. Тем не менее, в следующий раз заплыли еще дальше.
— А вас как звать? — вместо ответа спросил он.
— Мария.
— А по отчеству?
— Евгеньевна.
— Мария Евгеньевна, вы что, провидец? Или мысли читаете? С вами немного страшно, словно вы видите меня насквозь. Вам, наверно, невозможно соврать.
Она засмеялась;
— А вы пытались?
— К счастью, пока нет.
— Ну и хорошо. Давайте собираться. Уже прохладно. Или вы еще остаетесь?
— Нет. Тоже иду.
Уже второй раз за сегодня они поднимались по этой лестнице.
— Вам куда? — спросила она,
Он пожал плечами.
— Но что-то же собирались вы сейчас делать? — улыбнулась она.
Он снова пожал плечами;
— Я еще не успел придумать. Я собирался об этом подумать на пляже, но заговорился с вами и забыл, — сказал он честно.
— Ну и дела! — усмехнулась она. — Положительно, нам нельзя больше встречаться. А то мы договоримся бог знает до чего… Права я была, что сразу не подошла к вам давеча… Как это ни странно, я тоже еще не придумала, чем заняться. Тоже собиралась подумать об этом на пляже и заговорилась с вами. Что же теперь делать?.. Знаете что, если вы меня не обманываете, что еще не придумали, что сегодня будете делать, идемте до гостиницы, ведь все равно нужно переодеться.
— Да, — пробормотал он.
— Так идемте, — не дождавшись его ответа, она пошла впереди.
— У вас какие-нибудь неприятности? — досадуя, в какое глупое положение он попал, спросил Слесарев. — Утром вы были совсем другой.
— Вы что, тоже провидец? — засмеялась она и снова стала усталой. — На два часа заказывала разговор с Москвой, но почему-то никто на переговоры не пришел. И писем нет уже полмесяца.
— Муж?
— Дочь. Три вечера подряд звонила из гостиницы домой — никто не берет трубку. Ну, думаю, может, к матери моей уехали. А у нее телефона нет, вот и пришлось заказывать переговоры, но на переговоры никто не пришел. Уж и не знаю, что думать.