Застегнув пальто от ветра, Дэн повернулся, чтобы уйти. Однако Рита окрикнула его:
- Подожди, Дэн! Посмотри!
Дэн не находил ничего привлекательного в мертвых телах, даже в незнакомых ему трехсотлетних мертвых телах. Однако он повернулся и возвратился к ширме, где работала Рита.
- Посмотри, - сказала она. - Он погиб не от пожара, или чего-то подобного. Взгляни на его грудь.
Девушка слегка повернула труп так, чтобы он смотрел невидящим, но обвиняющим взором через ее правое плечо. Затем отошла и встала в стороне, чтобы Дэн сам убедился в ненормальности того, что случилось с Тимоном. Вся левая сторона мертвеца от паха до грудины оказалась разорвана, как будто на него напал огромный обезумевший зверь. Внутреннюю полость заполняла влажная глина, но не оставалось никаких сомнений, что большая часть его внутренних органов была вырвана.
- Боже, - вымолвил Дэн, с благоговением подходя к Тимону. - Что, черт возьми, могло с ним случиться?
- Не знаю. Может быть, его пронзило падающим куском деревянной конструкции во время пожара в театре, - предположил Холман.
- Больше похоже, что на него напало дикое животное, - заметил Дэн.
- Может, это был медведь, - сказала Рита. - Иногда их сюда приводили, чтобы развлечь публику. Во время пожара зверь мог обезуметь.
- Это слишком мудрено, - возразил Холман.
- Не знаю, - произнес Дэн. – Не думаю. Абсолютно ясно, что кто-то укусил его, кто-то очень большой и очень злобный. Посмотрите, как разодрана его рубашка. Медведь так не сделал бы. Медведь играет с жертвой, рвет ее когтями. Кто бы это ни был, он только пристально взглянул, а затем - ррраааззз!
- Ррраааззз? - переспросил Холман. – Что могло быть в яковианском Лондоне, способное сделать такой ррраааззз?
- Что ж… возможно, это слишком причудливо, - согласился Дэн. - Однако, я попробую проверить тот день, когда сгорел “Глобус”, и поискать какие-либо современные упоминания о жертвах и о том, как они погибли.
Холман похлопал его по спине.
- Тогда удачи, - сказал он. - Ну и спасибо, что дал мне дополнительное время. Я знаю, это не так просто: все навалились на тебя - правительство, подрядчики, пресса. Не говоря уж о Рите и мне.
Дэн вытер нос.
- Разберись с нашим другом здесь как можно быстрее, хорошо?
Холман бросил долгий взгляд на грязные серые останки человека по имени Тимон.
- Если все пойдет хорошо, Дэн, этот парень сделает нас знаменитыми. Человек Эссекса-Холмана. Но прежде, чем кто-то притронется к нему своими липкими пальцами, я хочу сделать все возможное, чтобы выяснить, кем он был и как он умер.
- Хотел бы дать тебе больше времени, - сказал Дэн.
- Ничего. Я останусь здесь на всю ночь; и на всю завтрашнюю ночь тоже, если понадобится.
- Господи, ты же замерзнешь.
- Я привык к холоду. Вспомни, я же вырос в Йоркшире.
Дэн посмотрел на часы. У него была назначена встреча за обедом с Фионой Блессинг, исполнительным директором компании “Бритиш Фьюлс”, женщиной, одевающейся в треугольные деловые костюмы, которая проявляла заинтересованность в финансировании чего-то, связанного с большой культурой и не облагаемого налогами. Затем ему предстояло ехать на автобусе до Чисвика, чтобы забрать свой “Рено” из третьего за год ремонта. Дэну хотелось бы остаться и понаблюдать, как Рита кропотливо выкапывает Тимона из грязи. Но ему необходимо было добиться продолжения раскопок всеми возможными способами, особенно принимая во внимание нехватку средств и застройщиков, парящих над его головой, как гигантская черная наковальня из мультика “Дорожный бегун”. Он пожал руку Холмана, помахал Рите и вернулся к ожидающему его такси.
- Что это? – поинтересовался водитель. - Похоже на какое-то кладбище.
- Раскопки, - терпеливо ответил Дэн. - Археологические раскопки. Когда мы закончим, у нас будет достаточно четкое представление о том, как выглядел театр “Глобус”.
- В самом деле? - спросил водитель, когда они проталкивались сквозь обеденные пробки. – А зачем это вам надо?
Впервые Дэн не нашелся, что ответить. Может быть, и правда не было никаких причин. Возможно, он искал не что иное, как живое доказательство того, что прошлое действительно существовало, и что люди тогда знали то, что уже забыто до тех пор, пока вновь не будет найдено.
Он не мог спать. Ему казалось, что он лежит на боку в серой блестящей грязи. Он замерз, но не мог придумать, как согреться, а кто-то называл его имя.