– Нет ничего зануднее шведов. – заявила Салли, раздеваясь.
Гаскелл сел и уставился на свои ботинки.
– Унгсторм в порядке. Его только что бросила жена, ушла к физику, специалисту по низким температурам из Кембриджа. Он не всегда такой подавленный.
– Никогда бы не догадалась. Кстати о женах. Я тут познакомилась с такой неэмансипированной женщиной – я подобных просто не встречала. Зовут Ева Уилт. У нее сиськи, как дыни.
– Не надо, – сказал доктор Прингшейм. – Меньше всего мне сейчас требуются неэмансипированные жены с большими сиськами. – Он забрался в постель и снял очки.
– Я ее сегодня здесь имела.
– Имела?
Салли улыбнулась.
– Гаскелл, солнышко, у тебя поганый умишко.
Гаскелл Прингшейм близоруко улыбнулся своему отражению в зеркале. Он гордился своим умом.
– Просто я тебя знаю, любовь моя, – сказал он. – Знаю все твои маленькие причуды. Кстати о причудах. Что это за коробки в комнате для гостей? Надеюсь, ты не тратила деньги? Ты же знаешь, что у нас в этом месяце…
Салли улеглась в постель.
– Деньги-меньги, – сказала она. – Я отошлю все завтра назад.
– Все?
– Ну, не все, так большую часть. Надо же мне было произвести впечатление на эту крошку с сиськами.
– Для этого совершенно необязательно скупать полмагазина.
– Гаскелл, солнышко, дай мне закончить, – сказала Салли. – Она же маньяк, прелестный, очаровательный, одержимый маньяк. Она не в состоянии посидеть ни минуты, чтобы что-нибудь не чистить, прибирать, драить или стирать.
– Нам только и не хватает в доме еще одной одержимой женщины. Кому нужны две?
– Две? Разве я маньяк?
– С моей точки зрения, маньяк, – ответил Гаскелл.
– Но у той есть сиськи, крошка, понимаешь, сиськи. Короче, я пригласила их на вечеринку в четверг.
– Какого черта?
– Ну, я тебя сто раз просила купить мне посудомоечную машину, но воз и ныне там. Поэтому я решила раздобыть ее себе сама. Такую симпатичную старательную маниакальную посудомоечную машину с сиськами.
– Господи, – вздохнул Гаскелл. – Ну и сучка же ты.
– Генри Уилт, – сказала Ева на следующее утро, – ты зануда. – Генри сидел в постели. Чувствовал он себя просто ужасно. Нос болел еще сильнее, чем накануне, голова разламывалась, и он провел полночи, смывая антисептик со стенок унитаза. Его настроение не улучшилось от того, что его разбудили и обозвали занудой. Он взглянул на часы. Было уже восемь, а в девять у него были занятия в группе каменщиков. Он вылез из постели и двинулся в ванную комнату.
– Ты слышал, что я сказала? – спросила Ева, тоже выбираясь из постели.
– Слышал, – ответил Уилт и тут увидел, что она голая. Голая Ева Уилт в восемь часов поутру представляла собой почти такое же душераздирающее зрелище, как и пьяная Ева Уилт в пижаме лимонного цвета и с сигарой в зубах в шесть часов вечера. – Какого черта ты ходишь здесь в таком виде?
– Кстати о виде. Что это с твоим носом? Наверное, ты напился и грохнулся. Он весь красный и распухший.
– Он действйтельно красный и распухший. И чтоб ты знала, я вовсе не грохнулся. Теперь, Христа ради, не путайся под ногами. У меня лекция в девять.
Он протиснулся мимо нее, прошел в ванную комнату и посмотрел на свой нос.
Вид у него был ужасный. Ева вошла следом за ним.
– Если ты не падал, то что же тогда случилось? – настойчиво спросила она.
Уилт выдавил пену из тюбика и осторожно размазал ее по подбородку.
– Ну? – спросила Ева.
Уилт взял бритву и подставил ее под струю горячей воды.
– Несчастный случай, – сказал он.
– Не иначе как столкновение со столбом. Так я и знала, что ты пьянствовал.
– С наборщиком, – невнятно сказал Уилт и начал бриться.
– С наборщиком?
– Вернее, меня ударил по лицу один особо задиристый ученик-наборщик.
Ева уставилась на его отражение в зеркале.
– Ты что, хочешь сказать, что студент ударил тебя при всех?
Уилт кивнул.
– Надеюсь, ты дал ему сдачи.
Уилт порезался.
– Нет, черт побери, – сказал он, пытаясь остановить кровь. – Ну вот, посмотри, что из-за тебя произошло.
Ева на жалобу внимания не обратила.
– Ты должен был дать ему сдачи. Ты не мужчина.
Уилт положил бритву.
– Меня бы уволили. Да еще поволокли бы в суд, обвинив в нападении на студента. Прекрасная идейка, ничего не скажешь.
Он взял губку и вымыл лицо.
Ева отступила в спальню, удовлетворенная исходом спора. Теперь о пижаме лимонного цвета будет забыто. Она выбросила из головы терзания о своем маленьком расточительстве, заменив их чувством обиды, которое на время полностью вытеснило все другие мысли. К моменту, когда она закончила одеваться. Генри съел свою овсянку, выпил полчашки кофе и уже мучился в автомобильной пробке у поворота. Ева спустилась вниз, приготовила свой завтрак и приступила к ежедневной уборке, чистке, стирке, обработке порошком и т. д.