Мистер Мид заставил себя улыбнуться. Он был огорчен, обнаружив, когда улыбнулся, что лацканы пиджака встали торчком и нежно пригладили щеки.
— Не обижайтесь, не обижайтесь. Я уже сказал, что получил все, что хотел, от этого сумасбродства. Но что вы собираетесь делать с Уинтропом?
— Делать? Конечно, ничего. Что мы можем сделать?
— Вы можете заставить его вернуться! Вы представитель правительства, не так ли? Правительство пригласило нас сюда, правительство ответственно за нашу безопасность.
У мистера Сторку был недоумевающий вид.
— Разве вы не в безопасности?
— Вы знаете, что я имею в виду. Сторку. Наше благополучное возвращение. Правительство ответственно за него.
— Нет, если ответственность предполагает вмешательство в желания и действия взрослого индивидуума. Я только что процитировал вам Конвенцию от 2314 года, мой друг. Вся правительственная философия обуславливает, что Конвенция основана на полной независимости индивидуума. Силу никогда нельзя применять к взрослому гражданину, и даже официальное убеждение может быть применено лишь в крайних и специфических случаях. Данный случай, конечно, не из их числа. К тому времени, когда ребенок проходит через нашу систему образования, он или она становится хорошо сбалансированным членом общества, которому можно доверить что угодно — что есть общественная необходимость С этого момента правительство прекращает играть активную роль в жизни индивидуума.
— О, настоящая утопия неонового века, — фыркнул мистер Мид. — Никаких полицейских, охраняющих жизнь и благополучие, и даже просить… А, ладно, это ваш мир и вам в нем жить. Но дело не в этом. Разве вы не понимаете — а я уверен, что понимаете, поскольку вы только что упомянул об этом, — что Уинтроп не является гражданином вашего мира, Сторку? Он не прошел вашу систему образования, не получил этих психологических штучек, этих курсов повышения каждые два года, он не…
— Но он пришел сюда в качестве приглашенного нами гостя, — заметил мистер Сторку. — И как таковой, он имеет право на полную защиту нашими законами.
— А мы, я полагаю, нет?! — закричал мистер Мид. — Он может делать с нами все, что захочет, и оставаться чистеньким? Вы называете это законом? Вы называете это справедливостью? Я — нет, я называю это бюрократией, вот чем. Бюрократия, и все!
Желтоволосый человек положил руку на плечо мистера Мида.
— Послушайте, друг мой, — мягко сказал он, — и попытайтесь понять. Если Уинтроп попробует что-нибудь сделать с вами, его остановят. Не прямым вмешательством в действия Уинтропа, но устранением вас от соседства с ним. Этим займется комиссия по делу вмешательства в ваши права, как индивидуума. Однако, то, в чем вы обвиняете Уинтропа, есть невмешательство. Он отказывается возвращаться с вами? Ладно. Он имеет право отказаться делать что-либо со своим телом и разумом, Конвенция от 2314 года покрывает эту область гораздо большим количеством слов. Вы хотите, чтобы я процитировал вам весь относящийся к делу отрывок?
— Нет, я не хочу, чтобы вы цитировали мне весь относящийся к делу отрывок. Значит, вы пытаетесь объяснить, что никто не может ничего сделать? Уинтроп может не позволить нам вернуться в наше собственное время, но вы не можете ничего с этим сделать и мы не можем ничего с этим сделать. К дьяволу все это!
— Какая интересная фраза, — заметил мистер Сторку. — Если бы в вашей группе был этимолог или лингвист, мне было бы интересно обсудить ее с ним. Однако, ваше заключение, что в данном случае, по меньшей мере, особая ситуация, весьма правильно. Есть только одно, что вы можете сделать: вы можете попробовать уговорить Уинтропа. До последнего момента расписания переброски, конечно, существует возможность решения проблемы.
Мистер Мид опустил свои сверхчувствительные лацканы пиджака.
— А если не уговорим, если мы потерпим неудачу? Не можем ли мы взять его за шиворот и…
— Боюсь, что не можете. На сцене появится правительственный чиновник и освободит его. Без малейшей угрозы для вас, как вы понимаете.
— Конечно. Без малейшей угрозы, — задумчиво произнес мистер Мид. — Но бросить нас в этой психушке на весь остаток жизни, без всяких «если», «и», и «но»…
Мистер Сторку принял обиженный вид.
— Но послушайте, друг мой, я уверен, что это не так уж плохо! Наше общество может очень сильно отличаться от вашей культуры, оно может быть нежным для чужаков со своей точкой зрения и подспудной философией, но, конечно, есть и компенсация. За массу старого и в семейных отношениях, общении и переживаниях должен быть выигрыш в новом, захватывающем. Ваш Уинтроп обнаружил, что это так — он почти ежедневно бывает на Стадионе Паники или Поле Крика, за последние десять дней я, по меньшей мере, трижды встречался с ним на семинарах или в салонах, я слышал от Бюро Домашних Приборов Департамента Внутренней Экономики, что он устойчивый, полный энтузиазма и весьма разборчивый потребитель…