Я отрицательно покачал головой.
— Как знаешь. Поехали тогда обратно.
В тот день мы больше никуда не ездили. Переночевали в квартире, я так и не понял в чьей, а утром уже летели на настоящем вертолёте. Летал я впервые и потому с большим любопытством глядел в иллюминатор. Приземлились на территории какой-то воинской части, а потом из окна кабинета я наблюдал за Мишкой, в ладно подогнанной форме марширующим вместе с другими по плацу.
— Тоже такие же сироты, — пояснил Александр Петрович. — Сначала один прибился к части, потом солдаты ещё одного привели. Не выгонять же было? Так и прижились с тех пор. Теперь вот целая орда живёт на правах сынов полка. Сейчас даже довольствие получают.
— И Мишке нравится? — удивился я.
— Здесь никто никого силком не держит, каждый волен уйти в любой момент. Но до сих пор никто не сбежал.
За следующую неделю мы таким образом навестили всех моих друзей по несчастью, с которыми я провёл последние полтора года. Ленька оказался в интернате для одарённых детей. Я не удивился. Он и раньше великолепно рисовал, на добытые деньги даже покупал альбомы и краски. И Гвоздь ему дарил. Зарабатывал тоже рисованием — продавал свои пейзажи или рисовал портреты на заказ. Просто удивительно, как быстро разыскали всех из нашей компании и пристроили каждого.
— Вы ведь немного времени на это потратили? — сердито поинтересовался я.
Александр Петрович удивлённо посмотрел на меня:
— Много людей работало. Не один я.
— Да? Вот скажите, если вы такие могущественные, если можете, когда понадобится, пристроить всех, почему на улице столько таких, как я?
Александр Петрович не нашёлся что ответить. Только вздохнул и развёл руками.
На обратном пути он спросил:
— Ну, теперь ты доволен?
— Да… спасибо вам.
— Зря ты так.
Володя искоса глянул на куратора:
— Может быть…
— Им легче будет знать, что ты живой.
— А вот это ещё неизвестно. На людях ведь не проверялось, а то, что метод сработал с животными…
Александр Петрович поморщился:
— Я думаю, что всё получится. Это имеет смысл. Учёные тоже согласны и даже построили целую теорию на этот счёт.
Володя хмыкнул:
— У них будет теория на любые случаи. Уверен, что если ничего не получится — они и это объяснят… Александр Петрович… хочу вас попросить…
— Да?
— Если ничего не получится… можно мне с собой взять яд? Я видел, как умирали от моей болезни… Я держусь только из-за той надежды, которую вы мне дали… если ничего не получится…
Александр Петрович вдруг крепко обнял Володю и прижал к себе.
— Глупый… Всё получится. Не смей даже думать иначе. Господи… ну почему всё так случилось? Почему?
— Извините… — Володя отвернулся. — Глупая просьба… я не подумал.
— Значит, не подумал, — вздохнул Александр Петрович. Он снова стал деловым. — А это плохо. Плохо тебя дрессировали, если у тебя всё ещё язык опережает мысли. Ты ведь после перехода окажешься один в совершенно незнакомом месте. И там твой язык может привести к беде.
— На заданиях я не расслабляюсь.
— Опять плохо. Человек не может быть вечно напряжён. Быстро сгоришь.
— Александр Петрович, товарищ полковник, мы же уже говорили об этом! Зачем снова?
Полковник взлохматил мальчику волосы и дружески пихнул в плечо.
— Какой же ты ещё дурачок наивный, если думаешь, что свою жизнь действительно можно определять самому.
— А разве не так?
— До определённого момента так, но человек существует не в вакууме. В этом новом мире ты будешь хозяином своей судьбы только до тех пор, пока не выйдешь к людям, а дальше они будут оказывать на тебя влияние. Ты можешь сопротивляться этому давлению, выбирать свою дорогу, что-то делать, но от этого влияния тебе не спрятаться и не избежать его.
— Проблемы стоит решать по мере их появления. Ваши же слова, товарищ полковник.
— Так я и не спорю. — Александр Петрович махнул рукой. — Ладно, больше не буду заводить разговор на эту тему. Мы тебя учили думать и принимать решения самостоятельно, хорошо всё обдумав, не поддаваясь влиянию момента, и ты оказался неплохим учеником. А пока отдыхай. Сегодня тебя никто не потревожит — всё-таки последний спокойный день твоей жизни в родном мире. Дальше тебе скучать не дадут.