Шон наклонился к ней настолько близко, что она слышала биение его сердца.
— Почему бы нам не встретиться еще раз?
Горячее дыхание, напоенное тонким ароматом вина, обожгло ей губы.
Встретиться еще раз? Но когда? Алисия закусила губы, чтобы не произнести это вслух.
— Я… я не против, — запинаясь, проговорила она, удивляясь собственной смелости.
— Но мне хотелось бы, — прошептал Шон, сокращая расстояние между ними до критического, — чего-нибудь большего. И сейчас.
Растерянная и трепещущая, Алисия подняла на него глаза — и провалилась в бездну голубого сияния.
— Чего-нибудь большего? — едва слышно выдохнула она, ощущая, как странная надежда поднимается из глубин души.
Глаза Шона потемнели, неумолимо втягивая ее в бездонный водоворот.
— Я хотел бы…
Он сделал паузу. Его дыхание было горячим и прерывистым.
— Я очень хотел бы поцеловать тебя.
Дальнейшее было лишь подтверждением слов: поцелуй оказался скорее нежным, чем возбуждающим, и мягким, нежели настойчивым.
Алисию разрывали противоречивые чувства. Почти восемь лет — с тех пор, как она окончательно разошлась с Дугласом, своим бывшим мужем, — она не позволяла никому ничего, кроме обычных дежурных поцелуев при встрече или расставании. Но с Шоном все было по-другому, и ее охватило предчувствие, что сопротивляться у нее не достанет сил.
Вихрь странных чувств, поднимавшийся из самых глубин ее естества в ответ на прикосновение губ Шона, не оставлял никаких сомнений в этом.
Следующий поцелуй был невероятно возбуждающим: мягкое, обволакивающее движение губ, преодолевающее сопротивление, вызванное растерянностью, горячий и трепещущий кончик языка, ищущий пути к потаенным глубинам томительного ожидания.
С тихим, едва слышным стоном Алисия уступила желанию сдаться. Ее губы покорились мягкому напору, и она ощутила сладкий вкус его ищущего языка.
Поцелуй Шона показался ей именно таким, каким она всегда представляла поцелуй: волшебный коктейль из фантазий, реальности, голливудских мелодрам, рассказов подруг и советов из женских журналов. Но он кончился слишком скоро. Протестующе замурлыкав, Алисия обвила руками шею Шона и вновь потянулась к его губам.
Но Шон деликатно отстранился.
— Если я пробуду в этой позе еще пару минут, — прошептал он, оставляя свое дыхание на ее губах, — боюсь, что мне больше никогда не удастся выпрямить спину.
Алисия порывисто отдернула руки.
— О, прости меня! — воскликнула она сдавленным голосом. — Я не подумала о том, что тебе может быть неловко.
Шон тихо рассмеялся.
— Не стоит извиняться. Мне было очень хорошо.
Поведя широкими плечами, он оглянулся вокруг.
— Но было бы еще лучше, если бы я мог держать тебя в своих объятиях, чувствовать твое тело рядом.
Его глаза потемнели, взгляд стал требовательным.
— Почему бы тебе не прилечь здесь? — предложил он, указывая на длинный диван. — Мне было бы удобно рядом с тобой.
Искушение манило неудержимо, но Алисия колебалась. Тысячи разрозненных мыслей, полузабытых воспоминаний, неясных желаний, темных опасений, затаенных ожиданий проносились перед ней, рожденные к жизни горячим шепотом Шона. И вновь Алисия почувствовала сомнение. Что-то подсказывало ей, что она уступает слишком скоро, внутренний голос предостерегал, удерживал на самом краю бездны. И она внезапно воскликнула:
— Но Карла, Эндри!.. — Алисия протянула руку в направлении спален. — Они здесь, совсем рядом.
Нельзя сказать, что протест Алисии произвел сильное впечатление на Шона. Не отводя от нее взгляда, он осторожно уложил ее на диван, предупредительно подсунув под голову подушку. Легкая улыбка скользнула по его губам.
— Но ведь их двери закрыты, — тихо произнес он, обвивая одной рукой Алисию за талию.
Девушка смотрела на него с выражением тихого ужаса.
— Их двери закрыты, — повторил Шон, вытягиваясь рядом с ней. — Мы никого не побеспокоим.
«Не побеспокоим». Алисия была шокирована. Да замечает ли он, в каком она состоянии? Неужели не видит, как жар разливается по щекам, как трепет возбуждения пробегает электрическим разрядом по натянутым нервам? Неужели он не замечает ее беспокойства?
С каждой секундой замешательство Алисии росло, а прерывистое дыхание, казалось, разбивается о широкую грудь Шона, склонившего голову к изгибу ее шеи.
— Кроме того, — прошептал он, нежно покусывая мочку уха, — добавляет остроту всему, что…
Он замолчал, пробежав губами по ее щеке в поисках губ.
— Тебе не кажется?
«Остроты?» Алисия ощутила растерянность. Да она и так уже не владеет собой, чувствуя, как поток желаний неудержимо сносит ее к бушующему морю страстей. Волны возбуждения прокатывались по телу, ставшему каким-то странно чужим и далеким.
Но она почти не знает этого человека! Что ей известно о нем, кроме профессии, возраста и имени? Совсем ничего! Это была последняя разумная мысль, которую Алисии удалось удержать в сознании, перед тем как их губы вновь слились.
— Шон, — прошептала она.
Алисия не была уверена, что произнесла его имя вслух. Впрочем, это было уже не важно. Все, что она чувствовала в тот момент, исчерпывалось опьяняющим вкусом поцелуя и желанием ощутить Шона еще ближе.
Уступая этому зову, она обняла Шона, прижимаясь теснее, еще теснее. Сладкая тяжесть вдавила ее в диванные подушки, казалось, не было ничего естественней его объятий, словно ей открылось единственное место в мире, в котором девушка хотела бы оказаться.
— Алисия, что с нами происходит? — выдохнул Шон, прижимаясь щекой к ее волосам.
Хриплый звук его голоса скользнул эхом вниз, через мгновение он впился в ее губы поцелуем.
Она не могла ответить, не могла вздохнуть, поверженная бурей чувств, рождавшихся в ответ на прикосновения широкой ладони Шона, ласкавшей ее грудь через тонкую ткань платья. Проваливаясь в жаркое беспамятство, Алисия вскрикнула, ощутив, как тело напряженно трепещет, раскрываясь навстречу его желанию. Платье туго обтянуло бедра, вызывая мучительно-сладкое неудобство, заставляя ее стонать от незавершенности объятий.
Это было невыносимо. Слишком долго она не знала мужчины, и ее напряжение вышло из-под контроля, раскручиваясь спиралью, уходя все выше и выше.
Бешеный ток крови сотрясал тело Алисии, сердце забилось в горле, слабое эхо собственных всхлипов вернулось к ней, прорвав горячий поток, затуманивший сознание.
— О нет!
Ее возглас разорвал тишину.
Отталкивая его, она не замечала, как ее голодное тело выгибается дугой ему навстречу, ища утешения.
Сознание вернулось к ней слишком поздно. Закусив губы, чтобы сдержать судорожный крик освобождения, она прижалась к нему, утопая всем своим дрожащим телом в его мощных объятиях. Сквозь пелену слез, мерцавших на ресницах, Алисия всматривалась в звенящую темноту полуночи, укрытая его телом, и тихо молилась о том, чтобы он поднялся и ушел, — зная: этого не случится.
— Алисия, — тихо окликнул Шон, — ты в порядке?
Его голос был глубоким, хрипловатым.
— Да, — ответила она.
В голосе звучали неуверенность и отстраненность.
— Ты… убил меня, — прошептала она, стиснув зубы, пытаясь сдержать рыдания, поднимавшиеся из груди.
— Прости, — произнес он почти без выражения.
Приподнявшись, он осторожно прилег рядом.
— Так лучше? — пробормотал он, проводя ладонью по ее бедру: от талии к колену.
Алисия не могла вымолвить ни слова, судорожные рыдания душили ее, собираясь в горле. Она кивнула, молча вытерев слезу, сорвавшуюся с ресниц.
— Алисия! — вновь окликнул Шон.
По-прежнему тихий, его голос стал тверже, в нем прозвучало беспокойство и участие.
— Что случилось? Почему ты плачешь?
Алисия мотнула головой, стряхнув еще одну слезу.
— Ничего, — прошептала она, проглотив комок в горле. — Это пройдет.
Шон коснулся ее подбородка и приподнял, чтобы заглянуть в лицо.