— Я еще не все сказал, — повысил голос Поздняков. — Вы решили усилить эффект и подстроили фокус с рентгеновскими снимками. Когда вы узнали, что Лариса решила обследоваться, то быстро вычислили вероятного сообщника, точнее сообщницу, очень эффектную девушку по имени Лолита. Чтобы уговорить ее, особых усилий не потребовалось. Пришлось пообещать немного — всего лишь взять ее к себе моделью. Девчонка оказалась редкой дурочкой, и долго уламывать ее не пришлось.
— Вы так в ней уверены? А если это просто ее месть за то, что я отказалась взять ее к себе на работу? Возможно также, что она и в самом деле перепутала снимки, но только без какого-либо моего участия, а теперь решила все свалить на меня, чтобы убить двух зайцев: и с себя вину снять, и мне насолить.
Поздняков оставил ее комментарии без внимания.
— Но вы, уважаемая Виолетта Станиславовна, прокололись гораздо раньше, когда я всего этого еще не знал. Знаете как? Вы поведали душещипательную историю о том, как Лариса пришла к вам из поликлиники в слезах и рассказала о постигшей ее страшной болезни. Нет, Лариса не могла так поступить. Уверен, она не только не рыдала на вашей груди, но даже и не была у вас в тот день, а следовательно, и ничего вам не рассказывала. Тогда откуда вы могли узнать о поставленном ей диагнозе? Понятное дело, вы же сами все так ловко организовали!
— Надеюсь, теперь вы сказали все? — спросила жрица моды, живописно закидывая ногу на ногу. Она расстегнула свою сумочку, достала сигареты и закурила.
— Остались кое-какие детали. Например, мне не совсем понятно, зачем вы пожаловали к Ларисе в воскресенье утром. Я знаю, что разговор у вас был нелицеприятный. Что касается Ольшевского, то вы вполне могли предоставить ему роль киллера. Ведь Лариса той ночью была пьяна, и напоить ее снотворным большого труда не составило. Она скорее всего даже не поняла, что именно она пьет.
— Ловко вы накрутили. — Виолетта выпустила изо рта идеальное кольцо дыма и проследила взглядом за его полетом. — Но чего вы добиваетесь, никак не пойму? Давайте посмотрим на вещи трезво. И что мы увидим? Увидим, что Ларисино дело закрывается, что вы всего-навсего заслуженный пенсионер по ранению и ваши умопостроения никто не станет выслушивать.
— Это ваше последнее слово? — спросил Поздняков. — Ладно, я пошел.
— Что вы собираетесь делать? — встрепенулась Виолетта, от неожиданности роняя пепел с сигареты на свое роскошное одеяние.
— Собираюсь проверить ваши предположения. Если вы окажетесь правы, я пришлю вам бутылку коньяка. Если я, вы — мне.
Виолетта Шихт вздрогнула и медленно произнесла:
— Постойте, давайте попробуем с вами договориться.
— Договориться?
Она нервно покусала губы.
— Ну, да, да, вы не ослышались. Вы же знаете, что через неделю у меня очень важная поездка, на которую я все поставила, и мне сейчас совершенно не нужны всякие неприятности, вроде подписки о невыезде. Сколько вы хотите за молчание?
— Я не беру денег у женщин по принципиальным соображениям. Вам бы следовало не поскупиться на Лолиту, если у вас такой увесистый кошелек.
— А что, может, еще не поздно? — цинично заметила Виолетта. — Может, и правда дать ей денег — пусть подавится.
— Поздно. Я записал ее откровения на кассету, — безбожно соврал Поздняков.
Виолетта оказалась неприятно поражена — даже больше, чем он рассчитывал:
— И кассета, конечно, в надежном месте? А наш разговор вы случайно не записываете?
Поздняков неопределенно пожал плечами. В действительности в глубине души он сожалел, что не привык использовать в работе достижения науки и техники, привычно обходясь собственным серым веществом.
— Вы не оставляете мне выбора, — констатировала Виолетта, — но учтите, я не только не убивала Ларису, но даже не собиралась подталкивать ее к самоубийству. Все, что я хотела, — это вернуть ее, потому что в последнее время наши отношения сильно испортились без каких-либо видимых причин. Я думала, что, оказавшись в тяжелом положении, она наконец поймет, что нельзя плевать в колодец, из которого еще придется пить. — Шихт закурила следующую сигарету. — К тому же она потребовала назад деньги.
— Деньги? Какие деньги? — насторожился Поздняков.
— Ну, она вложила в Дом моделей значительную сумму, а потом в одночасье потребовала ее вернуть. Но не могу же я взять деньги из дела, особенно сейчас, когда предстоит осуществить такой грандиозный проект! Я и в воскресенье к ней приехала, чтобы поговорить по душам, но она была непреклонна. У меня даже закралась мысль, что я переборщила. Она не стала мягче, не оценила дружбы, наоборот… Она даже выразилась так странно, что собралась подводить итоги… К тому же накануне, как оказалось, она имела разговор с этой пустышкой Хрусталевой. В общем, она была настроена против меня, и я ничего не смогла с этим поделать.