— Ну и куда теперь? — спросил он сам себя.
Можно было бы, конечно, поехать в Дом моделей и полюбоваться на свежий фонарь под глазом охранника. Послушать, что на этот раз станет сочинять Виолетта, если бы не какая-то странная и необъяснимая уверенность: разгадка головоломки была хоть и рядом, но не там, не у Виолетты.
Он уже собирался повернуть ключ в замке зажигания, когда его кольнуло в груди. Он попытался разобраться в своих ощущениях и понял, что толчком к ним послужило что-то извне. Опять огляделся по сторонам и не увидел ничего нового. С крыльца дома, в котором помещался «Карат», медленно спускался человек, показавшийся ему знакомым. Пожилой мужчина ставил ноги на ступеньки так, словно предварительно их нащупывал. У него был вид хронического неудачника, а уж в таких вещах Поздняков разбирался.
Мужчина остановился на углу, достал из картонной папки стопку бумаг и бросил их в урну, потом подумал-подумал и швырнул туда же и папку. Закончив эту операцию, он потер ладонь о ладонь, точно стряхивая с них приставшую пыль.
«Где я его видел? — начал мучительно соображать сыщик. — Я его точно видел и совсем недавно, но где?»
Человек медленно пошел по тенистой аллее вдоль домов, — видимо, направлялся к метро. Малыш, игравший у подъезда, выпустил из рук большой разноцветный мяч, который покатился прямо под ноги привлекшего внимание Позднякова незнакомца. Тот застыл в нелепой позе, да так и остался стоять на одной ноге, как журавль, пока ребенок спешил к своему мячу. Потом, когда дорога оказалась свободной, он пошел дальше все той же развинченной походкой.
«Да ведь я видел его на похоронах!» — осенило Позднякова. Мужчина уже успел удалиться метров на двести. Припомнить его фамилию сыщику так и не удалось, зато он успел извлечь из памяти остальную информацию, выданную ему Воскобойниковым. Итак, незнакомец, кажется, учился с Ларисой в Литинституте.
Поздняков завел двигатель и медленно поехал следом за мужчиной. Когда они поравнялись, Николай Степанович притормозил; приоткрыв дверцу, высунулся из машины и предложил:
— Садитесь, подвезу.
Мужчина медленно повернулся и удивленно посмотрел на Позднякова:
— Вы… мне?
— Вам, вам, — подтвердил Поздняков.
Тот продолжал сомневаться:
— Вы меня ни с кем не перепутали? Здесь же до метро рукой подать.
— Кажется, мы с вами знакомы, правда, заочно, — продолжал его интриговать Поздняков.
— Знакомы?
— Я видел вас на похоронах Ларисы Кривцовой…
— Но я вас что-то не помню. — Мужчина неопределенно взмахнул рукой и чуть-чуть покачнулся вперед.
— Мне вас представили заочно.
— Кто?
— Воскобойников, — Поздняков заметил, что при упоминании этой фамилии мужчина напрягся.
— Да что мы так разговариваем? Садитесь, если не торопитесь, — повторил сыщик свое приглашение.
Мужчина, поколебавшись, сел на переднее сиденье, рядом с Поздняковым.
— Куда мне вас отвезти? — осведомился Поздняков, нажимая на газ.
— Я никуда не спешу, — ответил мужчина. — Это был последний адрес, теперь я совершенно свободен. По крайней мере до завтра… — И пояснил: — Завтра у меня самолет.
— Уже улетаете? — спросил Поздняков, чтобы как-то поддержать завязавшийся диалог.
— А что еще делать? — последовал тяжкий вздох. — Все, что можно, я уже сделал. Ничего путного из этого не вышло. Да ладно, что ж теперь…
Поздняков внимательнее присмотрелся к своему собеседнику, который выглядел далеко не блестяще. Костюмчик вроде поздняковского, только еще более мятый и лоснящийся; сильно поношенные, потерявшие всякую форму башмаки. Что касается его лица, то оно было под стать экипировке, если можно так сказать, до предела изношенным и очень нервным. Даже когда он молчал, его губы продолжали шевелиться, точно по инерции. Неожиданно Поздняков вспомнил его фамилию — Серебрянский, слишком звучную для такого невзрачного человека. Такую бы какому-нибудь преуспевающему «новому русскому».
— Вы Серебрянский?
— Вениамин Сергеевич, — подсказал мужчина. — А вас как звать-величать?
Поздняков, продолжая следить за дорогой, протянул правую руку:
— Поздняков Николай Степанович.
— Тоже были на похоронах, значит. Вы знали Ларису? — поинтересовался Серебрянский.
— Да, я ее старинный друг.
— Неужели более старинный, чем я? — в первый раз в тусклых глазах Серебрянского промелькнуло любопытство.
— Вы, кажется, вместе учились?
— Было такое дело — больше двадцати лет назад. Только я ее старше, к моменту поступления уже отслужил в армии, поработал на великих стройках. В общем, прошел университеты. А еще успел тиснуться в нескольких журналах, меня охотно печатали… Вот, мол, молодой рабочий парень, который все успевает: и магистраль в тайге прокладывать, и героические будни описывать. А Лариса пришла в институт со школьной скамьи — очень редкий случай. Она тогда сочиняла такие стихи, что мэтры приходили просто в трепет…