Фонарики, подаренные Полозом, исправно освещали путь, и только сейчас друзья оценили их по достоинству. Любой другой источник света, покрылся бы скользкой, липкой субстанцией, присутствующей тут повсюду, погрузив мир во тьму, а этим скользким шарикам было все нипочём. К ним ничего не прилипало, и стекало на пол не оставляя следа.
Друзья шли вперед и периодически падали, покрываясь мерзкой слизью, то ли сока растений, то ли тягучего гноя, который быстро подсыхал на одежде и лицах, забиваясь в рот, нос и глаза, и лопался, затрудняя движения.
Они падали, поднимались, вытирая вонючую жижу, и упорно шли дальше вперед, к неизвестной пока цели. Вымотались так, словно целый день, без перекура, разгружали вагоны с каменным углем. Ноги отказывались идти, судорогами пытаясь остановить путников, но упрямство хорошее подспорье, в борьбе с самим собой, и они, сжав зубы шли дальше.
Первые враги появились только спустя три часа.
Выплыли из мрака тоннеля, тенями уродливых приведений, на освещенный тусклыми шарами участок пещеры, очередные создания Полоза. Улитки, размером с немецкую овчарку, выползли на встречу друзьям.
Твари беззвучно скалили острые, собачьи клыки, в совсем не улиточных, распахнутых, розовых пастях, на тупорылых мордах, с поросячьими пяточками носов посредине. Они раскачивали круглыми головами, с черными дырочками глаз, на вытянутых стрелами в направлении друзей тонких, змеиных шеях, над черными завитушками панцирей.
Скользкие, фиолетовые тела без ног, извивались, отталкиваясь коротким хвостами, и довольно быстро перемещали своих хозяев, оставляя за собой белый след слизи, к вожделенной цели, к свежему теплому мясу столь любимой ими человечины.
Для жутких тварей, скользкий пол, не был препятствием, не затруднял движения, он был привычной средой обитания, и единственное, что радовало друзей, так это неспешные передвижения улиток.
Встречать тварей, стоя на ногах, было полным безумием. Если не имеющий отдачи автомат Максима, мог вполне сгодиться для боя, то маузер, и уж тем более кольт, для подобной драки абсолютно не годились, так как непременно бросили бы своих хозяев отдачей, при выстреле на пол. Что произошло бы дальше, догадаться не сложно. На что способны подобные монстры неизвестно, но явно не поздороваться они приползли, и испробовать их весьма недобрые намерения на себе, друзьям не хотелось.
Убегать было еще более глупо, чем отстреливаться стоя, так как драпать пришлось бы ползком на пузе, а такой способ передвижения, больше подходил для приближающихся улиток, но никак не для людей.
— Говорят в ногах правды нет. — Рявкнул Угрюм. — Как оказывается права поговорка-то. Садимся! Давай Художник, покажи на что ты способен. Надо перебить тварей, пока они до нас не добрались. Я поддержу огнем из маузера. На пятой точке мы с тобой братан, точно не поскользнемся, и не упадем.
Первый раз Максим учувствовал, в столь необычном бою. Было одновременно и смешно, и страшно. Он быстро вытащил из рюкзака автомат, и дал короткую очередь, но единственное, чего добился: пули, попавшие в тварь, лишь отбросили ее в глубину пещеры, из круга света, по скользкому полу, но она вновь быстро беззвучно вернулась назад, и продолжила как ни в чем не бывало, приближаться к сидящим в слизи друзьям.
Даже попадание в открытую пасть, не давало никакого результата. Улитки скользили, и уезжали в глубину пещеры, где сжирали свинец, как конфеты-карамельки, смачно чавкая, и вновь, как ни в чем не, бывало, возвращались.
— Чего-то у меня закололо нехорошим предчувствием в том месте, на котором сижу. — Хмыкнул невесело Угрюм. — Они нами также чавкать будут, или похрустят вначале костями для приличия?
— Я попрошу их похрустеть, когда поближе подползут. — Максим вытащил из рюкзака, два щита, протянул один другу, а автомат убрал. — На-ка вот, прикройся, не дай им себя ухватить, в тех, что посноровистее, стреляй из маузера, их инерцией унесет по скользкому полу, даст немного времени.
— А ты чего? — Не понял Игорь.
— А я их убивать буду, раз пуля не берет. — Художник сжал в ладони сорванный с пояса хрустальный кинжал. — Это лезвие, и камень режет, так что с панцирями, и тем более с тонкими шеями справиться.
Приблизившиеся улитки, сюрпризов, кроме как непробиваемость из огнестрельного оружия, больше не принесли. Тех из них, кто пытался обползти щиты сбоку, метко отправляли в темноту, по скользкому пути, меткие выстрелы Угрюма, а тех, кто тянул шеи в попытке достать вкусное человеческое мясо, резал Художник.