— Это будет славная охота, — не оборачиваясь произнес старый волк. — И мы и ореки накопили много злости и сил, пока был закрыт ход, пришло время выплеснуться ярости. Сегодня многие навсегда отправятся к Полозу, и я верю, что он достойно встретит героев, — Рыкал скосился на Барина. — А этот, что тут делает? Его место в разломе, я убрал охрану и путь свободен.
— Дорога туда проходит через это место. — Ответил волку Максим. — Мы уже уходим. Судя по всему сейчас начнется битва, и нам не хочется получить удар в спину.
— Битва уже началась, уходите быстрее, пока враг не выстроился, и мы не пошли в атаку, — кивнул в сторону прохода Рыкал, и друзья оглянулись.
Ореки выпрыгивали из тумана и строились в двойную линию, но волки почему-то не нападали.
— Чего ждете? — Угрюм посмотрел на вожака. — Самое время атаковать, пока твари окончательно не подготовились. Неожиданность очень важное условие победы.
— Это нарушение традиций, — произнес не оборачиваясь волк. — Напасть на неподготовленного врага, противоречит чести, настоящего воина.
— Война, это путь обмана. Кто хитрее у того и победа, — возразил вожаку Игорь. — Не будь глупцом, Рыкал, атакуй пока не поздно.
— Победа, для нас не главное. Война это главная часть нашей жизни, мы для нее созданы Полозом, а обман не добавляет чести воину.
— Чушь какая-то, — буркнул Угрюм, и повернулся к Максиму. — Я тут подумал, братан, что сваливать нам уже поздно.
— Предлагаешь драться? — Удивился Художник.
— Ага, улыбнулся тот. — Но мысль у меня появилась: «Ты нашего уродца к разлому отводишь, а я тут останусь, и квест выполним, и повеселимся.»
— Может для начала меня спросить? Я бежать от драки несогласен? — Вмешался в разговор Барин.
— Ты еще тут повыделывайся, — обернулся и зарычал на него Угрюм. — В героя поиграть решил? Что-то я за тобой такого раньше не замечал. Из-под камушка с трудом выковырять смогли, а тут раздухарился…
— Погоди, — Художник коснулся плеча друга. — Пусть объяснится.
— Чего тут объяснять. Накосячил я тут знатно. Дочь самого Полоза обидел. В то, что меня в разломе ждет освобождение не верю, не простит меня змей, убьет окончательно, а ввязавшись в драку, на стороне добра, у меня будет шанс, — Барин посмотрел в сторону выстраивающихся в боевой порядок ореков. — Пусть маленький, но будет.
— Верю, — усмехнулся Художник. — Вот если бы ты мне про совесть, или честь петь начал, то послал бы тебя куда-подальше, а так верю. — Он обернулся к Угрюму. — Мы никуда не идем, и Барин остается с нами. Он ради собственной шкуры стараться будет, а значит не предаст и не убежит.
— Может ты и прав, — пожал плечами друг. — Давай думать, как воевать будем? У нас оружия против этих тварей нет. Сосульку-то мы мисам подарили, а по другому этих ореков не завалить.
— Держи, — Максим протянул Игорю автомат. — Стреляешь ты хорошо. Бей им по ногам, как я когда-то убыру. Убить не убьешь, а на землю свалишь, ну а я попробую кинжалом поработать, вдруг он не хуже сосульки справиться.
— Не! Не согласен я. Ты стрелок от бога, тебе и стрелять, а я с кинжалом лучше повоюю, мне привычнее, — отрицательно мотнул головой Угрюм. — Только на землю вали тех, кто ко мне поближе, не люблю бегать.
— Как знаешь. — Кивнул Максим. — Только будь поаккуратнее, не подставляйся.
Бой начался с поражения стаи. Разогнавшийся клин огненных волков врезался в каменную стену ореков, и не пробив, развалившись, на прихрамывающих хищников, оставив несколько угасающих углями, подернутых седым пеплом тел, откатился на старое место, где вновь начал выстраиваться для очередного рывка.
Рыкал, стоящий все это время в стороне, и руководивший битвой издали, занял на этот раз место на острие клина, а рядом с его могучими лапами, прижавшись к земле, и ощетинившись огненной шкуркой замер Гав.
Огневушка не вмешивалась в схватку. Что ей руководило непонятно, но она лишь улыбалась молча, и поглядывала с гордостью на своего питомца.
— Наш выход, братан, — Улыбнулся Угрюм. — Эти гордые воины, — он мотнул в сторону волков головой, — считающие, что обманывать врага нельзя, морды себе разобьют об ореков и передохнут, сохранив себе честь, но не завоевав ни победы, ни славы. Как только я подбегу к строю, вали ближайшего ко мне, и будь готов. — Он обернулся к Рыкалу. — Слышь ты, вождь огнерожих! Как только мы с братаном дырку в ореках проковыряем, пулей туда, второго шанса может и не быть. — Он сорвался с места и рванул в сторону вражеского строя, сжимая в руке хрустальный кинжал и заорав во все горло: — А вторая пуля в сердце ранила меня!