В тот день они сидели с мамой вечером в кафе. Звездное небо с шаром полной луны, запах жасмина, пение цикад, легкая музыка. Нина Афанасьевна отлучилась не на долго в дамскую комнату, оставив сына в одиночестве. Юноша отрезал от отбивной столовым ножом маленький кусочек мяса, наколол его на вилку, поднес ко рту, и тут его привычный мир рухнул.
Вот только что играла музыка на открытой веранде кафе, а теплый вечерний, соленый морской ветер ласкал кожу, и вот уже темный лес, в руках нож, под ногами пластиковая бутылка с водой, и радостный вопль жуткого монстра, бьющего, ничего не понимающего, растерянного юношу огромным кулаком в лицо. Затем несколько подбежавших, хохочущих мужчин, с автоматами, их пинки, унижения, и в итоге связанные руки, долгая дорога в какой-то убогий, словно свалившийся из средневековья город, а там гнилое сено на полу сарая.
Раздавленный, голодный, Илья пытался понять, что такое с ним случилось? Где он находится? В сказки про каких-то там пападанцев, он не верил, это не может быть правдой, это все выдумки… Такого не может быть, потому что не может быть никогда. Ну а если все-таки нет?.. Да нет же, это просто страшный сон, и он сейчас проснется, и мама склонится над ним, поцелует и скажет: «С добрым утром, сынок».
Жуткий сон так и не прошел, но зато на следующий день пришли эти страшные мужики с автоматами. Илья сжался в комок приготовившись к очередным издевательствам, но случилось чудо. Мучители смотрели прямо на него, но не видели. Он стоял, боясь даже дышать, дрожал, и ждал когда его снова начнут бить, но время шло, а ничего не происходило.
Они так и не увидели его. Громко матерились безуспешно обыскивая углы, кричали о побеге урода, которому надо было сразу переломать ноги, а потом привели огромного монстра, который все обнюхал, но так же ничего не нашел, хотя ходил рядом с застывшем в ступоре Ильей. В итоге жуткая тварь рыкнула что-то нечленораздельное и убежала, а за ним ушли и мучители, закрыв за собой ворота.
Пять дней в темном помещении. Пять голодных дней наполненной дикой жаждой. За это время он понял, что получил удивительный дар невидимости, и даже научился им управлять, появляясь и исчезая, когда это требовалось. Нужно было просто пожелать исчезнуть из этого жуткого мира, и желание исполнялось.
Практически через неделю снова распахнулись ворота, и в его тюрьму закинули еще двоих избитых, связанных пленников, которые однако довольно быстро пришли в себя, развязались, да еще и свернули шею одному из своих мучителей. Илья стоял и смотрел на все это, не жив ни мертв, едва сдерживая рвоту, от свершенного на его глазах убийства. Он видел насильственную, да и не только насильственную, а вообще смерть человека первый раз в жизни. Смотрел на все происходящее как на жуткое кино, и единственное чего боялся, так это появиться.
Они не выглядели страшными, эти новые пленники, и он решился наконец довериться им, этим не унывающим даже в безвыходной ситуации людям. Враги его врагов ему точно друзья. Он открылся и не пожалел.
Потом они вместе бежали из плена, понеся при этом потери. Мужчина, которого звали Угрюм, остался в городе, пытаясь добыть для них транспорт. Он не успел, его схватили, и он снова плену. Те слова, что крикнул Угрюм последний раз, так и стоят в ушах. Он пожертвовал собой, ради них, он приказал уходить, и сберечь его, Илью. Почему? Откуда такая забота, ведь они едва знакомы…
Затем бег по лесу. Невыносимый, наполненный болью в разрывающихся легких, и в изодранных о сучки, и коряги ступнях ног. Шлепанцы, не приспособленные к такому использованию, развалились на первых метрах, чего еще можно было ожидать от пляжной обуви, а рядом подбадривающий Художник, так и не бросивший его до самого конца, бежавший рядом, хотя было и видно, что он сдерживает скорость, ради того, что бы Илья не отстал, и не заблудился.
Странные они, такие разные и такие одинаковые, эти наполненные какой-то внутренней силой, и благородством, два друга. Легко, без тени сомнения убивающие врага, но в то же время добрые, сочувствующие, и помогающие, даже ценой собственной жизни тому, кто им доверился. Дед Ильи был такой же. Полковник в отставке, много где воевавший. Наверно только тот, кто видел много крови и много смертей, только тот по настоящему умеет ценить жизнь. Ценить такой, какая она есть, и только такой может быть таким искренним в своей чести.
Художник едва не пристрелил странного деда, мало похожего на человека, сидящего на поляне, на которую они прибежали, обвинив его в предательстве, но сдержался. Потом они долго разговаривали, строя планы освобождения Угрюма, и Илья, слушая их, внес свое предложение, радостно принятое, но мгновенно отвергнутое, так как какой-то там волшебный кинжал, и рубины остались в городе, который они называли Бург, а без них никак нельзя.