Максим направил в ее сторону огненный кинжал, и замер.
— Чтоб тебя, змеюга проклятая, Полоз недоделанный. Я не воюю с женщинами и детьми. Только твоя извращенная фантазия могла придумать такой поганый квест. — Зарычал он от безысходности. — Что мне тварь делать, мне нужна ее шкура, и в тоже время я не могу убить, рука не поднимется. Она же мать, и на груди у нее ребенок, которого она кормит? Сука ты, Змей. — Он опустил нож.
Змея внимательно проследила его движения, а потом посмотрела в глаза.
— Чего зыркаешь? Что мне делать прикажешь? Там мой друг погибает, и что бы его спасти мне твоя шкура нужна. — Вздохнул Максим. — Ничего не остается, как возвращаться восвояси и пробовать отбить его без бонусов. Сдохну я тут, и к бабке не ходи, и Угрюм то же сдохнет. Ну да ладно, вместе и помирать веселее, он мне почти братом стал. — Он развернулся и быстро пошел в обратную сторону.
— Погоди игрок, — остановил его женский, и если бы не шипение, вполне милый голос. -Разве ты не будешь пытаться убить нас?
— Даже если бы и захотел, то не смог бы, — обернулся Максим и вздохнул. — Рука у меня на тебя не поднимется. Не правильно это с бабами и детьми воевать, пусть даже в змеином облике.
— Ты странный, другие, которые приходили сюда до тебя, сразу начинали стрелять. Глупые, меня не берут пули. Они умирали в мучениях, так и не поняв, что у них не было шансов победить. Ты же пришел с оружием которое меня страшит. Ты принес смерть, но оставляешь жизнь. Это благородно. Что ты хочешь? Зачем приходил?
— Что толку говорить, когда нет возможности исполнить. — Он еще раз вздохнул. — Шкура мне твоя нужна, на браслеты от действия артефакта подавляющего волю. Мне нужно спасти друга, попавшего на пыточный столб. Это очень увеличит мои шансы.
— И всего-то, — раздался шипящий смех. — Всего-то шкура? И эти дурни, которые в меня стреляли то же приходили за ней? Глупцы. Для того, что бы получить шкуру не нужно убивать, я скидываю ее каждый год, после родов и меняю на новую. У меня недавно появился младенец, и сразу после этого я полиняла, старая шкура лежит дальше по проходу, иди, и возьми ее. Это тебе мой подарок за благородство и доброту.
Художник не знал даже что сказать. Невыполнимое задание выполнилось само собой, без каких-либо действий с его стороны. Он только благодарно кивнул ставшей вновь женщиной змее, прошел немного дальше и поднял полированную черную кожу.
— Иди, игрок, не надо слов, они мне не нужны, за тебя все сказали поступки. — Кивнула в сторону выхода, прижимая к груди агукающего младенца змея. — Иди, и не оборачивайся. Пусть удача сопутствует тебе.
На выходе его ждали. Огромный змей раскачивался в переплетенных кольцах, стреляя взбешенными глазами, а сзади него пара дюжин самцов приготовились к атаке.
Максим поправил очки, единственную свою защиту, закинул на плечо добытую шкуру, что бы не мешала, и приготовил для отражения атаки кинжал.
Это конец. Его не выпустят отсюда живым. С одной, максимум с тремя змеями он еще справится, если конечно Шем-кишке сглупит, и вновь попытавшись его усыпить, сам отключится. Но остальных тварей слишком много. Художнику не справиться, они просто задавят его числом.
Но делать нечего, вряд ли змеи тут все передохнут от старости, ожидая его выхода. Жди не жди, а ничего не дождешься. Надо пытаться выбраться из этой патовой ситуации. Максим шагнул вперед из прохода.
— Как ты смог это сделать? — Грозно посмотрел на него Шем-кишке. — Как ты обездвижил меня? — Художник ничего не ответил, и лишь хитро улыбнулся. — Это твои вторые волшебные глаза виноваты? Сними их! — Максим молча, отрицательно покачал головой. — Боишься? — Зарычал змей, и тут его взгляд упал на шкуру на плече Художника. — Ты все-таки сделал это! Ты убил нашу единственную самку! Это конец гнезду, это конец всей локации! — Взвыл он.
— Я никого не убивал, у меня не поднялась рука на кормящую мать. Самка сама отдала мне шкуру, которую скинула после рождения дитя. — Возразил Максим, сам между тем подыскивая более удобное место для обороны.
— Она родила? — Неожиданно рассмеялся змей. — Первый раз за столько лет? — Он вдруг растянулся по земле и приблизил морду к лицу Максима. — Кого она родила, игрок, какое у младенца лицо? Змеиное или человеческое?
— Человеческое, — пожал недоуменно плечами Художник.
— Радуйтесь змеи! — Подлетела вверх морда змея. — Слава Полозу, у нас появилась еще одна самка! Жизнь продолжается. — Забыв о Художнике, змеи подняли такой шум, что у того заложило уши. Они кружили друг против друга в каком-то диком танце и терлись друг о друга носами, а над ними возвышался Шем-кишке и смеялся.