Улитка вздрогнула, затрепетала, издавая звук приготовившейся к броску кобры, заверещала, голосом обиженно-плачущего младенца, голова нервно дернулась и повисла. Тварь затихла. Максим растянулся на полу, в полной темноте, так как его фонарик остался около Угрюма, и пытался встать, но ноги расползались.
— Ты как там, братан? Живой? — Раздался в темноте голос друга. — Сейчас я тебе фонарик попробую перекинуть. Черт. Убил бы того извращенца, кто придумал этот скользкий кусок дерьма. В руках этот пузырь не удержать. Сейчас я его… — Раздался шлепок, как от удара по футбольному мячу, и над головой мертвого монстра пролетел светящийся шар. Ударившись об стенку сзади Максима, он упал на пол. — Не зашиб? — Засмеялся Игорь.
— Нормально все. — Максим поднялся с трудом на ноги и осмотрелся. — Тут два рычага. Над одним нарисован круг, над другим что-то вроде волн. Какой включать первым?
— Дави на круг, это наверно свет в пещере. Лучше видеть, что твориться вокруг, мало ли тут еще какая зараза водится, или выплывет из очередного темного угла, который мы не заметили, ну а потом и воду включай, заодно помоемся. — Засмеялся Угрюм. — Мечта у меня в последние полтора часа: «Сдохнуть чистым».
Два ржавых рычага напоминали выключатели в древней трансформаторной будке, с каменными рукоятками в виде малахитовых шариков, вмурованные в стену без намека на то, что их можно хоть как-то сдвинуть с места.
Максим пытался шевелить их, и вверх, и вниз, и в бок, но они даже не шелохнулись. Художник задумался: «А почему именно надо смещать в какую-либо сторону? Может…». — Он потянул за рычаг с изображением круга на себя, но ничего не произошло, тогда он надавил всем телом, и внезапно рычаг провалился по самое яблоко рукояти, а Гвоздев, поскользнувшись, растянулся рядом.
Легкий щелчок раздался внутри каменной стены, и пространство наполнилось теплым зеленоватым светом. Такое ощущение, что загорелись сами каменные стены.
— Красава, братан. Включай следующий. — Раздался радостный голос друга.
Второй рычаг также легко подался стараниям Художника. Где-то внутри стены затрещало, забулькало, и нижняя часть, со скрипом поползла вверх.
Вспененная вода хлынула, как из брандспойта, сбив с ног Максима, и прижав его спиной к трупу Улитки, который тут же начал, шипя и пенясь, быстро истончаться, как быстрорастворимый кусковой сахара, в горячем чае.
— Что там у тебя твориться, тут эта улитка парит как газующий паровоз, все затянуло туманом, как в бане. — Послышался взволнованный голос Угрюма.
— Не знаю. Вода странная какая-то, теплая, словно с едким моющем средством перемешанная, тело чесаться начало, и грязь отходить, еще бы мочалку, и я был бы окончательно счастлив. Тут улитка проход заткнула, пещера быстро наполняется, целый бассейн уже натек, еще немного и через голову твари переливаться начнет. Я к тебе скоро переплыву, если до этого не растворюсь. — Засмеялся Максим. — Но пока ничего подобного не происходит, не таю. Плаваю тут, и балдею.
Дождаться, когда вода начнет переливаться через труп, Художнику было не суждено. Разъеденное водой тело улитки, превратившись в рыхлую субстанцию, внезапно прорвалось, и вместе с потоком, его выплеснуло наружу, прямо на ошалевшего от неожиданности Угрюма, который не успев среагировать, забыв закрыть рот и захлебнувшись, был сбит плывущим другом с ног, и вместе с ним, в обнимку, разорвав одежду и кожу, об свисающие зубы сталактитов, был вынесен в основную пещеру.
— Чтоб тебе пусто было! Чтоб тебя ореки сожрали! Не мог заранее предупредить?! — Откашливаясь и ругаясь Игорь, несся вместе с пенным потоком по пещере, в сторону реки, пытаясь удержаться на поверхности.
— Откуда я мог знать, что эта тварь растает. — Оправдывался Максим, интенсивно работая руками. — Все неожиданно произошло.
— Проехали. — Успокоился внезапно друг. — Спину саднит, видимо хорошо порвал. Мне кажется, сейчас нас в реку вынесет. Там что-то потерянные души про живущую тварь говорили. Надо быть готовым к очередным неприятностям.
— Нам не привыкать. — Усмехнулся Художник.
В реку их не вынесло. Поток, вылетев из пещеры, растекся пеной по берегу, растеряв свою мощь, и протянув немного друзей волоком, положил на песок, у самой кромки воды.
— Теряешь хватку братан. Твоя неудача покинула тебя, как бы нам с ее уходом не стало скучно. В реку-то мы не попали. — Угрюм встал и начал стягивать с себя одежду. — Ну чего сидишь-то. Разводи огонь, обсушимся. Мисы обождут, не растают, не улитки. Мы их дольше ждали. — Ты только глянь, что твориться! — Он резко развернулся в сторону реки вытянув руку. — Этой твари, наш шампунь, видимо тоже не нравится.
Что-то похожее на крокодила и кита, размером с автобус, выскочило с пронзительным визгом из воды, и начало метаться по поверхности, лупя короткими лапами, и рыбьим хвостом по воде, поднимая миллиарды изумрудных брызг, и медленно окутываясь облаком тумана, от пузырящейся чешуи, покрывающей вытянутое тело.
Максим вскочил, скинув с плеча рюкзак, и выхватил оттуда глиняную бутылку.
— Чего-то ты не вовремя бухать собрался? — Усмехнулся Угрюм.
Художник не ответил, а вылив в песок водку, бросился к быстро мелеющему ручью, вытекающему из пещеры.
— Ты чего творишь, придурок?! Последнюю водку вылил. Больше нет ведь! — Заорал возмутившийся подобным святотатством Игорь, но друг ответил только тогда, когда набрал шипящей воды из мелеющего ручья:
— Сам ты придурок. Такой водички, пожалуй, больше нигде не наберешь, а водки ты в и Отстойнике выпьешь, когда вернемся. Свинья грязи всегда найдет.
— От свиньи и слышу. — Беззлобно огрызнулся Угрюм. — Там у тебя еще какая-нибудь емкость есть? Набирай во все что можно.
— Нет ничего больше. — Вздохнул Гвоздев. — Кто знал, что с собой тару таскать надо.
— Глянь-ка, а та тварюга полностью растворилась. — Угрюм кивнул в сторону реки, где над водой застыло небольшое облако. — И в правду такая водичка пригодиться может. Молодец ты братан. Хорошо придумал. — Он улыбнулся, и вдруг состроил зверскую рожу. — А водку все равно жалко.
Прежде чем возвращаться к делегации мисов, друзья высушили одежду, отстиранную лучше любой прачечной, потоком воды, притащившей их на берег. Перекусили, вскипятив чай, на костре из каменного угля, и только после этого, отдохнув, отправились в обратный путь.
Мерзкие туннели, загаженные веками обитавшими тут улитками, преобразились. Ни слизи, ни плесени больше не было. Удивительная вода, вычистила всю мерзость, заодно и почистив смрад воздуха, наполнив его чистотой и свежестью прошедшего недавно с грозой дождя.
Теплый свет освещал дорогу, выстеленную плитами зеленоватого, с темными прожилками вкраплений металла, мрамора, вдоль светящихся легким изумрудным оттенком стен. Ноги больше не скользили, фонарики не нужны, идти легко, хоть и приходится подниматься все время вверх.
Делегация мисов находилась там же, где ее и оставили. Кто-то сидел, прижавшись к стене и дремал, кто-то стоял и всматриваясь в глубь пещеры, ждал посланных на задание людей. Среди последних были и Ганджил с седоволосым старцем.
— Вы удивили меня воины. — Старый мис внимательно рассматривал друзей, и не скрывал своего восхищения. — Очистить от скверны дорогу, и не испачкаться при этом?.. Это войдет в легенды моего народа. Как вам удалось остаться такими же свежими, как и в начале пути?
— В баню сходили. Шампунь хороший был, и банщик парку поддал знатного, жаль только убить его затем пришлось. — Пробурчал Угрюм. — Ну так что? Дальше пойдем, или еще кто-то мешает, которого нам с братаном надо непременно убить?
— Нет, убивать больше никого не надо. — Улыбнулся Ганджил. — Идемте скорее. Мне хочется как можно скорее заключить союз с подземным народом. Вот, возьми взамен порванной. — Он протянул новую рубаху Угрюму. — Послы не должны иметь убогий вид.