Фарт метнулся вон, но быстро вернулся обратно, и отдал Строгу рюкзаки Максима и Игоря, что-то хотел еще спросить, но наткнувшись на раздраженный взгляд хозяина выскочил, едва не снеся с петель двери. Хозяин дома прошел куда-то в глубину комнаты, и видимо сел то ли в кресло, то ли на кровать, Илья не видел этого, а только догадывался о происходящем по характерному скрипу, так как эта часть помещения находилась вне поля зрения. Строг молча загремел перебираемыми вещами друзей.
Вы когда-нибудь висели зацепившись за оконную раму, имея в качестве опоры под практически голыми ногами в тряпичных обмотках, ржавый гвоздь, впивающийся в ступню, с явным намерением проткнуть? Илья это состояние описывал себе не иначе как только междометиями и матом, хотя был воспитан культурным юношей, не использовавшим в лексиконе таких слов, но эмоции не спрашивают о воспитании, на то они и эмоции, что бы не следовать правилам.
Сколько времени прошло? Тень сбился со счета, нудных, тягучих секунд ожидания, сплетающихся в нескончаемые страдания. Тело затекло, гвоздь, иглой палача входил все глубже и глубже в кожу, еще немного и окончательно проткнет ступню, из обуви на которой, только намотанная грязная тряпка. Вцепившиеся в оконную раму пальцы намертво свело спазмом тупой боли, разрывающей мышцы. Единственное, о чем мечтал юноша больше всего, так это о том, чтобы проклятого садиста поскорее позвали обедать, и он наконец вышел из комнаты, а чего боялся больше всего, так это, что хозяин комнаты никуда не уйдет, а устроиться жрать тут же. Больше ни о чем другом Илья думать не мог, и только все больше и больше ненавидел Строга.
— Хозяин, там Марсель обед накрыла. — Наконец-то прозвучали волшебные, долгожданные слова. Какая Илье разница, кто такая Марсель? Нет ему никакого до этого дела, главное, что скоро, он избавится от мучений.
Однако Строг не отвечать, ни уходить не собирался, а судя по звуку так и продолжил перебирать трофеи. Это начало раздражать уставшего ждать парня, готового уже, не смотря на глупость такого поступка, ворваться в дом и пристрелить этого садиста из подаренного Художником пистолета, непременно в лоб, но он терпел. Терпел так, что зубы скрипели.
— Ну что же, — наконец раздался довольный голос хозяина дома. — Автомат я пожалуй Фарту отдам, таких верных слуг поощрять надо, только предупрежу, что если пристрелит хоть еще одного из рабов, отберу назад. Нашел себе мишень. Имущество портит, а на раскопках рук не хватает, и так мрут как мухи. — Скрипнуло то ли кресло, то ли кровать, и послышались шаги. — Рубинчики приберу, пригодятся, а кинжал пожалуй на стенку. Знатный ножичек, такой днем с огнем не отыскать. Пусть висит в коллекции, и красиво и под рукой всегда. — Щелкнул отпираемый замок, легкое шуршание пересыпаемых камней и новый щелчок. — Ну что же, теперь можно и отобедать, да и соточку на радостях пропустить. Повод есть, не часто таким раритетом обзаводишься.
Едва Строг вышел из комнаты, Илья забрался во внутрь, что оказалось сделать совсем не легко. Затекшие, одеревеневшие руки отказывались служить, тело била мелкая дрожь, а отталкиваясь от единственной точки опоры, ржавого гвоздя, он проколол себе ногу, которая тут же начала кровоточить и оставлять след.
Выругавшись Тень огляделся. Массивное кожаное черное кресло у бревенчатой стены, рядом письменный стол с бутылкой чего-то спиртного, горит свеча в медном подсвечнике, а чуть дальше, в паре шагов, шкаф без дверок заваленный барахлом, с приличного размера шкатулкой на одной из полок. Дальше по стене, на мохнатом ковре, с изображением огромного льва, с раскрытой клыкастой пастью, застывшего в прыжке, развешано холодное оружие. Тут сабли, рапиры, шпаги, ножи разных моделей, и даже один огромный меч с черной рукоятью.
Нужный кинжал сильно отличался от всего оружия своим необычным видом, и пробегающими по лезвию всполохами огня. Не раздумывая юноша сорвал его со стены, зажав в руке.
— В шкатулке скорее всего драгоценности, — обернулся он к шкафу и многообещающе улыбнулся. — Вор я или нет? Но и это не все. Зря ты Строг ее на столе оставил, пьянство зло. — Он откупорил бутылку и понюхал. — Самогон, надеюсь крепкий. То что надо.
Тень, довольный собой вылил на стол горючую жидкость, и расплескал по полу остатки. Затем злобно опрокинул свечу. Гулкое, голубое пламя буквально взорвалось на поверхности, мгновенно занявшись на сухой древесине уже жарким костром. Дым быстро начал заполнять помещение.
— Вот я дурак! — Кинулся к окну Илья, — Спускаться то как?
Выбираться назад оказалось сложнее чем забираться. Вроде бы вот он, шест у стены. Но как по нему спускаться когда в одной руке нож, а в другой тяжелая шкатулка. Прыгать Илья побоялся, если он подвернет, а что еще хуже сломает ногу, то выбраться из города вообще не сможет и подведет всех.
Он сделал единственное, до чего додумался в данной ситуации, когда жар уже начал пощипывать спину, и время шло на секунды. Предварительно оглядевшись и не заметив ни кого на улице, он просто, без затей выкинул все вещи из окна, и наблюдая как по земле рассыпаются, вспыхивая на солнце искрами, драгоценные камни из раскрывшейся от удара шкатулки, схватился за шест.
Окончательно разодрав ладони о нестроганную штакетину, он наконец-то спустился, и судорожно распихав по карманам, то, что успел подобрать, подхватив кинжал, припустил, что было духу к воротам выхода из города.
Стражники недоуменно смотрели сквозь него, на поднимающийся дым зарождающегося пожара. Они слышали гулкие шаги бегущего человека, но не видели того, кто к ним приближается. Это почему-то развеселило довольного собой Илью, у которого адреналин плескался в крови, так, что ему до смерти захотелось пошутить.
Проскочив между стражников, занятых разглядыванием поднимающегося дыма, не сдерживая своего желания, он пнул под зад одного из них, того что справа, и уже не задерживаясь рванул в сторону леса, где его ожидал Ойка.
Странный дед ржал, едва не падая от хохота на землю:
— Зачем ты это сделал дурень? Они же передрались, после твоего ухода, выясняя кто, кого пнул. Ты хотел меня уморить? Поздравляю, тебе почти это удалось. — Закатывался старик.
— Кто передрался? — Не понял подбежавший к нему прихрамывая Тень, восстанавливая сбившееся дыханье.
— Ну ты и дурень! Не ужели не понял? Стражники конечно, кто еще! Город-то подпалил зачем, дурья голова?
Глава 25 Дорога к шахте
— Нельзя упускать такой шанс, — встретивший на поляне возвращающихся друзей Максим, выслушав их, не мог сдержать эмоций. — Пожар, это всегда паника, неразбериха, беготня. За это время я легко проберусь в город и освобожу Угрюма. Ты, Илья, даже не представляешь, какой ты молодец. Подпалить дом этого урода! Это просто чудо какое-то. И это ты подарил его мне.
— А подскажите мне, какой нынче праздник? — Пробурчал недовольно Ойка, охлаждая жар загоревшегося жаждой действий Художника
— Какой еще праздник? Ты о чем вообще? Игоря освобождать надо, а ты о празднике каком-то? — Недоуменно посмотрел на старика Максим.
— Ну как? — Сделал хитрое лицо лесной дед, и добавив голосу сарказма продолжил. — Меня вот сегодня повеселили, концерт с пинками, и дракой стражников устроили, еще и Строгу подарок сделать хотите, да убыра порадовать вкусненьким… Так вот я и спрашиваю: «С чего такие радости в этой локации»? Может я чего-то не знаю?
— При чем тут все это? — Немного успокоился, готовый вот-вот сорваться и бросится спасать друга Художник.
— А вот в чем. Строг, далеко не дурак, и правит в Бурге железной рукой. — Стал мгновенно серьезен Ойка. — Он быстро прекратит панику, и наведет порядок, а после того, как этот дурачок, Тень, устроил в его доме пожар, и пнул стражника, то удвоит бдительность. Не надо имнть большого ума, что бы понять, что действует против него кто-то мало, а то и вовсе невидимый. — Дед жестом остановил попытавшегося что-то возразить Максима. — За оставление поста, у него наказание, смерть у столба, поэтому стража у ворот никуда не денется, а после всего, что произошло, еще и удвоится. Ты думаешь, что они будут спокойно наблюдать, как из леса, идет по направлению к ним, какой-то мужик с автоматом, и дождутся когда тот приблизиться и прирежет ротозеев? Ты вроде на дурака не похож, Художник. В общем после попытки освобождения друга, ты будешь висеть рядом с ним на столбе, и Ледяная гора, с удовольствием сожрет твои внутренности.