— Их, бедных, самих защищать надо, — печально говорит Екатерина Павловна. — Живут на птичьих правах, законом не охраняются. Ни они, ни животные.
— А во-вторых? — спрашивает Игорь Векшин.
— Что «во-вторых»?
— Вы сказали, «во-первых, сегодня какаду украли…».
— А, да. Во-вторых, получен ответ с острова Джерси, от Джералда Даррелла. Нас приглашают вступить в их общество охраны животных. Называется оно «Додо Клаб». Игорь, объясни, пожалуйста.
— «Додо Клаб» — значит в переводе с английского «Дронтовый клуб», — с охотой начинает Игорь, поглядывая в сторону Милы Черных. — То есть клуб имени дронта. Это такая птица, она вымерла два века назад. Вернее, не сама вымерла, а мы помогли. Ну не мы, другие люди.
— Конечно, нужно вступить, — говорит Мила Черных. Ей кажется, и, может быть, не случайно, что Игорь обращается именно к ней. — Обязательно.
— Есть, к сожалению, одно «но», — говорит Екатерина Павловна. — Для вступления надо заплатить членские взносы. Правда, очень немного, по семьдесят пять пенсов с носа.
— На наши деньги — копеек семьдесят шесть. Можете проверить, — сообщает Игорь. — Каждое первое число в «Известиях» валютный курс печатают.
— Да хоть сейчас заплатим!
Наиболее состоятельные уже лезут в карманы и сумки, но Екатерина Павловна их останавливает:
— Платить нужно в валюте. Я говорила сегодня в дирекции. У них денег нет.
— Как нет? — спрашивает золотоволосая Элла. — А какаду кто покупал? А тапира?
— Слон один сколько стоит!
— А птица секретарь!
— А бегемотиха!
— Это по другой графе расходов, — объясняет Екатерина Павловна.
— Мы можем не все вступить, если они такие бедные, — говорит Мила. — Пусть человек двадцать.
— Я просила даже на десять. Все равно нельзя.
— Всего семь с половиной фунтов, — подсчитывает Игорь. — Семь рублей семьдесят три копейки.
— Ужасно! — восклицает Элла, и кажется, даже ее светло-голубое платье темнеет от печали. — Просто ужасно! Что же делать?
— Я тут подумала… — говорит Екатерина Павловна и глядит на Игоря. — Свет не без добрых людей. Надо попросить…
— Я сделаю! — говорит Игорь и глядит на Милу. — Попрошу…
— Правильно! — Элла смотрит на него, как принцесса на сказочного принца. — У тебя же родители…
Екатерина Павловна сразу веселеет, говорит, что это очень хорошо, она потом даст Игорю форму, которую нужно заполнить по-английски и послать прямо на остров Джерси, мистеру Дарреллу, и начинает подробно рассказывать, как вымаливала у дирекции эти несчастные семь с половиной фунтов, а ей предлагали взамен то очковую змею, то льва, то слоненка — на них деньги еще с грехом пополам можно найти, а вот на то, на что она просит, никак… Но Екатерина Павловна категорически отказалась от очковой змеи и почти уже пришла в отчаяние — стыдно ведь, все ребята в мире могут стать членами этого клуба, если захотят, а мы… Но тут, на счастье…
— Игорь, ты наш спаситель, — хрустальным голосом говорит Элла.
Но Игорь словно не слышит этого перезвона — он смотрит на Милу.
Если в самом деле на нее посмотреть со стороны, никак не скажешь, что она такая уж красивая. Сами посудите: почти «баскетбольного» роста, сутулится — сразу понятно, не только баскетболом, даже элементарной разминкой не занимается; темные прямые волосы, темные глаза, маленький нос, но вовсе не точеный, как у Эллы; лицо смуглое, губы толстые, а голос похож на мальчишеский — в тот период, когда ломается и переходит от постыдного дисканта к благородному баритону. И все же… все же Игорь смотрит только на Милу.
— О тебе напишут в газете под рубрикой «По законам мужества», — говорит она и улыбается.
Неровные зубы, один немного выдается вперед, словно собратья выталкивают его из своих рядов, как нахала из очереди: «Вы тут не стояли!» Но какая улыбка! Пожалуй, красивей даже, чем у Екатерины Павловны, а ведь это из-за нее, из-за «Катерины», как ее называли у них в школе, поплелся Игорь в этот КЮБЗ, который ему не так уж, в общем-то, и нужен. Да, он любит животных, во всяком случае, уважает их, но зоологом стать отнюдь не собирается; хочет пойти на факультет журналистики, его всегда, сколько себя помнит, тянуло к перу (именно к перу, не к стержню!) и к бумаге; всегда хотелось что-то (кого-то) описать, подметить какие-то черты — в человеке, в природе: смешные, нелепые, трогательные — и рассказать о них. Еще в пятилетием возрасте он, заливаясь радостным смехом, сочинил юмористический рассказ, записал огромными буквами в альбоме для рисования и требовал, чтобы мать отнесла произведение прямо в журнал «Крокодил». Рассказывалось там, как «пАкупатель приходит к прАдОвцу и просит масла и соли». А продавец, этакий проказник, берет кусок масла, насыпает на него соль и протягивает «пАкупателю». Смеху!..