— Это простая формальность, — оправдывался администратор. — Вы же знаете, у докторов так принято.
— Ну ладно, — вздохнул Майрон.
Когда он закончил писать, парень попросил карточку обратно.
— Ее увидит только доктор Абрамсон! — заявил Болитар.
— Сэр, уверяю вас…
— Наверное, я выразился недостаточно четко. — Отлично, настоящий мистер Несговорчивость, очень в духе кинозвезд! — Мою карточку увидит только доктор Абрамсон.
Администратор молча надулся. Через несколько минут зазвонил телефон внутренней связи, парень поднял трубку и практически тут же повесил.
— Пожалуйста, проходите.
Доктор Абрамсон была миниатюрной: ростом под метр пятьдесят пять и весом килограммов сорок. Вся какая-то карликовая, сморщенная, но глаза… На крошечном кукольном личике они казались огромными маяками, источающими яркий теплый свет. От таких ничего не укроется!
Женщина протянула Майрону детскую ладошку.
— Пожалуйста, садитесь! — предложила она. Болитар послушался, а доктор устроилась напротив. — Можно мне взглянуть на вашу карточку?
— Конечно. — Майрон протянул заполненный формуляр, и доктор пробежала его глазами.
— Вы Брюс Уиллис?!
На губах спортивного агента заиграла кривоватая, но весьма эффектная улыбка. Очень в стиле «Крепкого орешка».
— Что, не узнали меня в темных очках?
— Вы совершенно непохожи на Брюса Уиллиса.
— Хотел назваться Харрисоном Фордом, но он слишком старый.
— С Фордом у вас и то больше сходства, — заявила хозяйка кабинета, а присмотревшись повнимательнее, добавила: — А больше всего — с Лайамом Нисоном. — Видимо, доктора Абрамсон не слишком задела шутка Майрона. В конце концов, она дипломированный психиатр, привыкла общаться с неуравновешенными личностями. — Может, скажете, как вас зовут на самом деле?
— Майрон Болитар.
Кукольное личико озарила улыбка почти такой же лучезарности, как глаза.
— Конечно, я так и подумала! Вы звезда баскетбола!
— Пожалуй, «звезда» сказано слишком громко, — зарделся Майрон.
— Ну, мистер Болитар, не надо скромничать! Восьмой отобранный в первом раунде драфта, попадание во «Всеамериканскую сборную» три года подряд, две командных победы в чемпионатах Национальной студенческой спортивной ассоциации, одно звание «Лучший игрок года».
— Вы любите баскетбол?
— Я фанатка, страстная и внимательно за всем следящая. — Джулия Абрамсон откинулась на спинку стула, словно ребенок в огромном кресле-качалке. — Если мне не изменяет память, вы дважды попадали на обложку «Спорте иллюстрейтед». С игроками университетской команды такое нечасто случается. Еще вы отлично учились, по успеваемости шли одним из лучших не только в университете, но и в стране, охотно общались с прессой и считались довольно симпатичным.
— Не совсем верно лишь последнее: не считался, а был, — уточнил Майрон.
Доктор засмеялась очень славно, искренне, непринужденно.
— Так, мистер Болитар, рассказывайте, какие у вас проблемы.
— Пожалуйста, зовите меня просто Майрон.
— Чудесно, а вы меня — доктор Абрамсон. Так в чем проблема?
— У меня ни в чем.
— Понятно. — Майрон почувствовал: опытный психиатр от души веселится. — Выразимся иначе: проблемы у вашего «друга». Пожалуйста, расскажите мне все от начала до конца.
— Моего друга, вернее, подругу, зовут Валери Симпсон.
— Что? — искренне удивилась доктор.
— Мне хотелось бы поговорить о Валери Симпсон.
Улыбка погасла, по-дружески открытое лицо превратилось в маску.
— Вы ведь не журналист?
— Нет.
— Насколько я помню, вы стали спортивным агентом.
— Так и есть. Валери обратилась к нам за услугами.
— Ясно…
— Когда вы в последний раз видели Валери? — спросил Майрон.
— Я не стану ни подтверждать, ни отрицать тот факт, что Валери Симпсон была моей пациенткой.
— Не нужно ни подтверждать, ни отрицать, мне и так известно.
— Повторяю: я не стану ни подтверждать, ни отрицать тот факт, что Валери Симпсон была моей пациенткой. — Доктор пронзила Майрона внимательным взглядом. — Лучше расскажите, откуда у вас такой интерес?
— Как я уже говорил, мисс Симпсон обратилась ко мне за услугами.
— Это не объясняет ваш приход ко мне под чужим именем.
— Я расследую ее убийство.
— Расследуете?
Болитар кивнул.
— Кто вас нанял?
— Никто.
— Тогда зачем вы этим занимаетесь?
— Есть свои причины.
— Что за причины, Майрон? — вкрадчиво спросила доктор Абрамсон. — Мне бы очень хотелось о них услышать.
Вот она, прикладная психиатрия в действии!
— Может, заодно рассказать, сколько раз я заставал папу с мамой в постели?
— Если желаете.
— Нет, не желаю. Желаю узнать, почему у Валери Симпсон случился нервный срыв.
Ответ — что мелодия с заезженной пластинки:
— Я не стану ни подтверждать, ни отрицать тот факт, что Валери Симпсон была моей пациенткой.
— Врачебная тайна?
— Именно.
— Но Валери мертва.
— Это не освобождает меня от обязательств перед девушкой.
— Ее убили, хладнокровно застрелили в теннисном центре.
— Понимаю, но драматическое изложение фактов тоже ничего не меняет.
— Возможно, вы знаете нечто ценное.
— «Ценное» в каком плане?
— В плане поимки убийцы.
Доктор сложила маленькие ладони на коленях: ни дать ни взять девочка в церкви.
— Так это ваша цель? Отыскать убийцу молодой особы?
— Да.
— А полиция на что? Насколько я слышала из новостей, у них есть подозреваемый.
— Я не доверяю представителям правопорядка, — отозвался Болитар.
— Правда?
— Именно поэтому и решил помочь.
— А не в другом ли причина?
— Что?
— У вас скорее комплекс Дон Кихота. Таким людям нравится играть в героев и представлять себя рыцарем в сияющих доспехах.
— Давайте отложим анализ моей личности на потом.
Доктор пожала кукольными плечами.
— Просто выражаю свое мнение. Дополнительная плата за него не взимается.
— Чудесно! — «Дополнительная плата»? — Боюсь, полиция подозревает не того человека.
— Правда?
— Поэтому и пришел к вам за помощью. Наверное, Валери рассказывала, как ее преследовал Роджер Куинси. Она считала его опасным?
— Повторяю в последний раз: я не стану ни подтверждать, ни отрицать…
— Я спрашиваю вовсе не об этом, а о Роджере Куинси. По отношению к нему у вас нет никаких обязательств.
— Я не знакома с этим человеком.
— А как насчет экспресс-анализа, вроде того, что вы провели со мной?
Доктор покачала головой.
— Извините, не могу.
— Неужели нет способа вывести вас на откровенность?
— О пациентке? Ни единого.
— А если я получу согласие родителей?
— Не получите.
Майрон попытался проанализировать ситуацию. У доктора Абрамсон ему учиться и учиться: кукольное лицо непроницаемое, но ведь сказанного не вернешь.
— Откуда вы знаете?
Психиатр молчала. Огромные глаза внимательно изучали пол. Майрону показалось, что ошибка была намеренной.
— Они звонили вам, верно?
— Я не имею права обсуждать разговоры, которые веду…
— Звонили родственники Валери и велели держать язык за зубами.
— Я не стану ни подтверждать…
— Тело остыть не успело, а они уже следы заметают, — продолжал Майрон. — Неужели вам это не кажется подозрительным?
Доктор Абрамсон откашлялась.
— Ваших намеков я не понимаю, однако хочу сказать следующее: в ситуации, подобной той, что описали вы, со стороны родителей весьма разумно защищать память дочери.
— Ее память? — Болитар поднялся, изображая адвоката во время заключительной речи. — Или ее убийцу?
Майрон — мистер Драматизм и Эмоциональность.