Как хотелось Сергею крикнуть, что это какая-то чудовищная ошибка, но мучитель не дал ему такой возможности. Сергей чувствовал как по щекам его покатились крупные капли слез. Он с ужасом понимал свою беспомощность, но сделать ничего не мог.
Еще несколько мгновений Сергей неподвижно и преданно смотрел в глаза своему мучителю, и после погрузился в сон. Перед тем как его сознание окутал мрак, он услышал последние слова впившиеся острым жалом ему в мозг:
- Они также плакали? А тебе, было их жаль?…
Глава 4.
Возвращение Милы домой, нельзя было назвать нормальным. Оказалось, что никто не радуется ее возвращению, что никто даже не ждал ее, и теперь никто не хочет замечать ее присутствия.
Мать всегда при виде Милы старалась скрыться в лабиринтах коридоров и комнат. Отец с грустью смотрел на дочь, но на слова был скуп и при встрече холоден.
Со временем Мила стала ощущать себя одинокой в своей же семье и затворницей в огромном доме.
Единственной ее радостью оставались книги. Мила закрывалась в библиотеке и буквально захлебывались новыми приключениями. Она решила раз мир реальный отвергает ее, и нет в мире больше родственной с ней души, значит мир иллюзорный станет ее новым домом. Она погружалась в чтение и явно представляла себе как плывет на кораблях, как сражается в пустыне, как парит в высоте. Мир фантазии стал ее приютом, ее обителью, и безразличие в семье не казалось уже таким тревожным. Раз семья отстранилась от нее, Мила решила отстраниться от семьи.
Мила как обычно сидела в библиотеке, в глубоком кожаном кресле, напротив камина. В руках ее была книга Дафны дю Морей «Реббека». Мила уже дочитала до середины, но так и не смогла ощутить того животного ужаса, который обещала ей рецензия.
Дверь она заблаговременно заперла изнутри, чтобы внезапно, вдруг возникшее желание родителей проведать дочь, не отвлекло девушку от чтения.
Мила как раз дошла до того момента, когда на окрестности дома опустился густой туман. И вдруг отчетливо осознала, что она жутко боится тумана. Это необъяснимое на ее взгляд явление, могло быть не чем иным как ширмой дьявола. Кто-то скрывался под пеленой сизого дыма, кто-то страшный и очень опасный. По коже девушки забегали мурашки, и Мила нервно захлопнула книжку.
- Бред. – решительно успокоила она себя, и бросила взгляд на окно.
Если есть в мире страх, но не обычный, когда вздрагиваешь от неожиданности, а тот который поднимаясь по позвоночнику леденящим ужасом пробирает до кончиков волос, то в этот момент Мила испытала именно его. Сквозь кристально чистое стекло, на нее смотрел светловолосый мальчик, с глазами налитыми кровью.
Мила не смогла сдержать крика ужаса, резко закрыла руками глаза и буквально вдавилась в кресло. Книга упала на пол.
От страха, девушка не могла пошевелиться, и набраться смелости, чтобы открыть глаза и вновь посмотреть в окно. Пока она собиралась с силами, и пыталась заставить себя подняться, убедить в нереальности увиденного и нелепости происходящего, чья-то ледяная рука, совершенно отчетливо коснулась ее плеча.
Мила закричала еще громче. Вскочила и бросилась к двери. Повернув ключ, она нос к носу столкнулась с отцом. Полковник стоял на пороге и удивленно таращился на перепуганную дочь.
- Что случилось? – сухо спросил он.
Мила, дрожа всем телом обернулась, указывая рукой на окно, но к ее удивлению там никого не было.
Мальчик исчез так же неожиданно как и появился. Или может быть был всего лишь игрой ее воображения.
Полковник бросил взгляд на книгу лежащую на полу.
- Тебе не стоит в твоем состоянии читать подобные книги. Ты слишком впечатлительна. – строго сказал он. Вскользь поцеловал дочь в макушку развернулся и ушел.
А Мила еще долго стояла на пороге и в упор смотрела на окно. Но мальчик больше не появлялся.
Смутное ощущение, что она прежде уже видела этого ребенка, не оставляло девушку ни на минуту. И она твердо решила выяснить, кем он был, и зачем подсматривал за ней в окно.
Первым делом Мила решила расспросить маму. Несмотря на все предосторожности женщины, Мила все же застала ее врасплох за ужином, и достаточно опешив своим появлением, принялась настойчиво расспрашивать. Мила говорила спокойно, словно не было тех нелепых дней утомительных игр в прятки.
- Мам, скажи, а с нами по соседству проживают дети, примерно лет восьми, может чуть меньше?
Не пережевывая кусок рыбы, Светлана нервно сглотнула.
- Не знаю. – стараясь придать спокойствие голосу ответила она.
- Светлые волосы, острый подбородок, большие глаза…
Услышав описание, Светлана вздрогнула и выронила вилку. Но быстро собрав самообладание, вновь отрицательно качнула головой, затем поднялась и бросила на стол салфетку.
- Ты уходишь? – нервно спросила Мила.
- Аппетит пропал. - раздраженно ответила женщина и вышла.
Мила осталась в столовой одна. Светлана демонстративно показывала всем своим видом, что не желает общаться с дочерью, но если прежде Милу это не задевало, и только слегка удивляло, то на этот раз причины столь откровенного пренебрежения материнским долгом разбудили в ней особый интерес.
Она не понимала причин, и желала докопаться до правды. Мама что-то скрывала, и делала жто неумело и раздражительно. Мила желала докопаться до истины. Почему ее целый год держали в клинике. За что? По каким неведомым причинам, девушка вдруг стала так неугодна родителям. К своему ужасу Мила стала сознавать, что ее прошлое отчего-то раниться в ее сознании отрывками. Словно части разбросанного пазла, который она хотела собрать в одну картину. У нее была вопросы, и она страстно желала получить ответы. Любой ценой. Она просто не понимала за что с ней так поступает, самый родной и близкий человек.
Быстро перекусив, Мила убрала за собой тарелку и отправилась за матерью.
Она нашла Светлану в гостиной, читающей очередной выпуск женского журнала.
- Нам надо поговорить. – решительно заявила Мила.
Светлана не отреагировала.
Тогда Мила выдернула у нее из рук журнал и бросила его на столик.
На этот раз Светлана отреагировала. Сохраняя самообладание, она подняла на дочь равнодушный взгляд и устало спросила:
- Что ты хочешь?
- Я сегодня видела мальчика. Десять лет. Светловолосый. Кто он?
- Не знаю.
- Не знаешь? А почему тогда нервничаешь?
- Потому что ты меня нервируешь. Ты нарушаешь мое личное пространство, так бесцеремонно и дерзко.
Мила недовольно нахмурилась.
- Почему меня держали в больнице? Я что-то натворила? Я кого-то обидела? Может быть тебя?
Светлана передернула плечами, и раздраженно закатила глаза.
- А ты попробуй подумать. – съязвила она.
- Я не знаю.
Мила задумалась, что она имеет ввиду, почему избегает встреч и разговоров.
- Ты знаешь.
Мила отдернулась назад как от удара. И вдруг догадка пронзила ее словно молния, прямо в самое сердце. Почти шепотом она спросила:
- Вы считаете, что это я виновата в смерти Ника?
- Ты убила его! – выкрикнула Светлана и вдруг осеклась.
Она виновато посмотрела на дочь, напряглась и прикрыла рот рукой. Мила заметила тень испуга промелькнувшую на лице матери.
- О господи, мама… Вы правда думаете это я убила его? Я любила его как никто другой! Каждый день! Ты ведь помнишь! Каждый день я навещала его в больнице! Он сам, ни я, никто, он сам спрыгнул с того парапета! Как ты можешь так думать…
Мила опустилась в кресло, качая головой и глотая слезы.
Светлана молчала. Она смотрела на дочь, не шевелясь и не дыша. Она словно ожидала дальнейшей реакции. Впервые она почти озвучила свои предположения, и Мила поняла, почему мама избегает ее. Она просто не желала делить дом с убийцей. Ее все считают убийцей.