***
Элиза звонко и заливисто рассмеялась. Морис не удержался и снова посмотрел на девушку, гулявшую по двору вместе с де Брийоном. Не иначе, как эта красотка морочит голову и этому аристократу, и их атаману. Хотя болтовня их была абсолютно безобидна и невинна, и в основном, насколько мог расслышать Морис, это были воспоминания.
Никакого кокетства, никакого заигрывания. Но, может, надо держаться поближе к этим двум? С манерами, может, у него и туго, но вот развлечь девушку разговорами у него получится.
– Так холодно, что уж будто зима и снег вот-вот пойдёт, – пожаловался Морис, начинавший мёрзнуть из-за ветра.
– Вы правы, Морис, – охотно и вежливо говорила девушка, – очень холодно. – А как вам ужин?
– Так вкусно, что чуть собственный язык не проглотил! Вкусней пробовал только у Паулины в «Пегом пони». Верно, Андре?
Шум за воротами позволил молодому человеку ничего ответить. Элиза метнулась в дом и взбежала наверх. И за возвращением Джека смотрела из окна спальной.
Но время шло, а Джек не поднимался к ней. И Элиза не видела в этом ничего доброго.
***
Раздосадованный новостями о поисках Элизы и появлении де Бриссака, Джек благоразумно не стал подниматься наверх. Он остался за столом вместе со всеми, сделал пару глотков вина, неохотно поел жареного мяса и гораздо охотнее закурил.
Узнав от Мориса, что над ужином снова колдовала госпожа графиня, мужчины на все лады нахваливали стряпню, но вспомнив о дочери трактирщика, решили, что та готовит всё же ещё вкуснее.
– Ну и где же твоя красотка, Джек? – опомнился кто-то. – Прячешь её от нас?
– Или это она прячется от тебя?
– А, может, это де Брийон её спрятал? А?
– Да приведи ты её, Джек! Ей-богу, не обидим!
Джек посмотрел на Симона. Ему было уже пятьдесят, но это был ещё очень крепкий и здоровый мужчина. Джек даже часто прислушивался к его советам.
– А почему бы и нет? Пусть скрасит нам вечер, – заявил вдруг Джек. – Мсье Андре!
Тот поднялся вслед за атаманом. Но покачал головой, глядя в чёрные глаза.
– Не надо, прошу тебя. Оставь её.
– Оставить её кому? – еле слышно прошептал Джек. – Тебе?
Андре промолчал. Но что же ему делать?
– Я забыл! – наигранно возвестил Джек. – Мсье де Брийон не умеет уговаривать женщин!
Под всеобщий смех Андре покрылся румянцем, а Джек взлетел наверх.
«Ну почему он так поступает с ней? Разве это правильно?» – думал Андре с непонятной злостью и досадой на Джека.
Между тем мужчины упражнялись в остроумии, выдумывая причины по которым их атаман всё ещё не спустился вниз с госпожой графиней.
Андре осушил стакан сидра. И вот оглушительный, восторженный свист и возгласы дали ему понять, что на лестнице появилась долгожданная гостья.
***
Прислушиваясь к шуму внизу, Элиза не один раз порывалась запереть дверь, но понимала тщетность этой предосторожности. В коридоре раздались будто нарочно громкие шаги и дверь едва не разлетелась в щепки от удара ноги.
Мгновенно растерявшаяся Элиза испуганно вжалась спиной в закрытые ставни и пыталась храбро смотреть в хмурое лицо атамана.
– Госпожа графиня! – раскланялся он шутливо и зашагал вперёд. – Не соблаговолите ли присоединиться к нашей вечерней трапезе? – улыбаясь, спрашивал он.
Элизу насторожила и его улыбка, и его вкрадчивая, любезная интонация голоса. Неужели всё, хуже, чем она предполагала?
– Благодарю вас, но я поела и совсем не голодна, – вежливо и даже слегка ласково ответила она отказом.
Но Джека такой ответ явно не устраивал.
– Ах, какая жалость! – подошёл он к ней вплотную, не давая ей возможность сбежать. – А нам так не хватает вашего общества!
– Сожалею, но я не намерена быть развлечением для ваших мужланов! – твёрдо заявила Элиза. – А для вас тем более!
– Вот как? – дьявольски улыбался он.
Элиза поморщилась и отвернулась.
– И не мешало бы вам помыться, мсье! От вас нестерпимо несёт! – преувеличила она нарочно брезгливо.
– Тогда я велю согреть воды, и с вашей великодушной помощью это будет легко исправить, – продолжал он улыбаться.
Его глаза скользили от ложбинки её грудей до изгиба губ и обратно. От Джека действительно пахло потом, но к удивлению Элизы, это не вызывало неприязни и брезгливости. Запах дорогого табака был чуть острее и ещё сильнее дурманил. Элиза помнила этот горький, терпкий запах на губах и языке мужчины, когда он целовал её. Девушка вздрогнула, вдруг подловив себя на мысли, что снова хочет ощутить этот вкус.