– Но меня ищут! Я дочь графа!
– Ах да! Госпожа графиня! И вам претит стать женой простолюдина и притом разбойника! Предпочитаете оставаться его любовницей! – скривился в усмешке Джек.
Элиза стерпела обиду и предпочла промолчать. Было горько осознавать его правоту. Но она осмелилась и возразить на то, в чём он ошибался.
– Мне всё равно, кто ты! Я люблю тебя не за титул и не за богатство…
– Которых у меня нет, не так ли? – продолжал Джек. – Но если бы были?
– Джек, я не стала бы любить тебя больше, даже будь ты самим королём! – пыталась спокойно отвечать девушка. – Я люблю тебя, твой голос, твои губы, даже твои насмешки. А будь ты другим…
Джек, не выдержав, сжал её в объятьях.
– Это я и хотел слышать, – признался он, накрывая поцелуем губы.
Но блаженство во взгляде Элизы сменилось терзанием и сомнением.
– У меня всё ещё есть желание, – словно спрашивала она, решившись на что-то.
Джек чуть сдвинул брови.
– Да…
– Я хочу знать правду о тебе! – прошептала она. – Я вижу, кем ты стал. Расскажи мне, кем ты был! Какой бы ни была правда, доверься мне! И не говори, что тебя зовут Джек, – улыбнулась она, – это ведь не так.
Он чуть вскинул голову, выгнул бровь.
– Но это действительно моё имя. Так звали и моего отца. Моего настоящего отца, – уточнил он. – Но моя матушка предпочитала звать меня Джон, – серьёзно отвечал он.
Элиза изумлённо смотрела на него. У неё внутри всё замерло. Казалось, даже сердце остановилось. Она боялась, что Джек ничего больше не скажет. Ей очень хотелось узнать о прошлом Джека. Но ещё больше хотелось, чтобы он просто доверился ей.
Джек усмехнулся, опуская взгляд. И его усмешка показалась Элизе мучительной.
– Это долгий разговор, любовь моя.
– А куда нам спешить?
– Ты правда хочешь знать?
Элиза молча кивнула. Джек отступил.
– Тогда позвольте снова представиться, мадмуазель де Бомон. Граф Джон Кристофер Давенпорт, виконт Уэстмор к вашим услугам.
Джек поцеловал руку изумлённо умолкшей Элизы. Она послушно села в кресло, которое стояло теперь ещё ближе к камину. Здесь же теперь лежала и медвежья шкура.
Джек налил в бокалы крепкое красное вино, отпил глоток. И сел у ног девушки, устремив взгляд на пламя. Элиза терпеливо ждала.
– Я столько лгал о себе и своём прошлом, – задумчиво заговорил Джек. – Даже для тех из моих людей, кто знает меня все эти годы, я просто Джек Лэнгли или Жак Лаффонт, а не лорд Данфорд из Уорикшира, – усмехнулся он.
Джек снова отпил вино, перевёл дыхание.
– Я родился в Англии. Там осталась моя мать, леди Сьюзен. Возможно, она даже до сих пор ищет меня. Возможно, поверила, что я умер. И если я когда и вернусь в Англию, то не ради неё. А ради нас и вместе с тобой, – взяв девушку за руку, посмотрел на неё Джек.
Элиза взволнованно вздохнула. Но Джек не требовал ответа и продолжил говорить.
– Леди Сьюзен рано выдали замуж. Лорд Данфорд был намного старше её. Я рос единственным ребёнком в семье, наследником. Мать не чаяла во мне души, а граф Давенпорт, казалось, едва замечал моё существование. Не пересказать, как я был счастлив уехать из поместья в столицу, чтобы получить образование. Несколько раз в год я возвращался домой, чтобы повидаться с матерью. И снова сталкивался с холодным равнодушием графа, его презрением, его снисхождением. И не понимал. Мать ничего мне не говорила. Становясь старше, я уже стал замечать, как она бледнеет от моих вопросов и боится своего мужа. И мне начинало казаться, что граф стремится избавиться от меня. Каждый раз он говорил то о моём отъезде в шотландское поместье, то о моей службе в королевской армии. Признаться, это и вправду интересовало меня. И я наивно был счастлив, полагая, что Давенпорт, наконец, видит во мне мужчину. Я советовался с матерью, проводил с ней как никогда много времени. Мать не хотела для меня карьеры военного, и я стал готовиться к отъезду в Шотландию. Я много ездил верхом, прощаясь с Уорикширскими пустошами. И тогда однажды мне встретился один человек. Он был не слишком молод, бедно одет, но внушал достаточно доверия.
Джек налил вина в свой опустевший бокал, чуть помолчал, кривя губы.
– Тот человек спросил меня о графе Давенпорте, и я ответил, что я его сын. Тогда он сказал, что знает правду о лорде Данфорде и назначил мне встречу. На следующий день я отыскал тот трактир, где он должен был ждать меня. Он долго меня рассматривал, разглядывая моё лицо. Я не выдержал и напомнил ему о причине нашей встречи. Спросил его, что же он знает о моём отце. Вместо этого он спросил меня: «Ты родился в самом начале лета? Тогда, возможно, это я твой отец, Джон». Никто бы на моём месте не поверил бы такому, но для меня это объясняло и безразличие Данфорда, и молчание матери. И Джек Лэнгли рассказал мне, что жил в поместье моего деда, вёл счета. И часто видел леди Сьюзен. Они влюбились, но она уже была помолвлена с Данфордом. Не было никакой надежды на то, что лорд Уэстмор разорвёт помолвку дочери и откажет Данфорду ради какого-то разорившегося дворянина, служащего в его доме. Они тайно обвенчались и собирались сбежать. Но лорд Уэстмор обвинил его в воровстве. И Лэнгли арестовали на глазах у леди Сьюзен. Он мог сколько угодно твердить о своей невиновности. Но что значили его слова против обвинения лорда Уэстмора? Лэнгли был осуждён, а леди Сьюзен вскоре стала женой Данфорда. Я поверил Лэнгли. Но не потому, что похож на него больше, чем на того, кого считал своим отцом все эти годы.