— Вагнара…
Ветрия устало вздохнула, выпустила из-под своего взора Зариславу, присела на лавку, задумалась.
Подхватив плошку, Зарислава протянула целебного настоя матушке. Волхва приняла его, сдула пар, неторопливо выпила. Зарислава ласково обняла за плечи матушку.
«Верно говорит волхва, в такую даль тяжело ей будет».
— Не езжай, матушка, как я тут одна да без тебя… — осторожно сказала она. — Ты здесь нужна, людям нашим.
Ветрия подняла глаза.
— Коли просят помощи, а я отказываю — это суд на мою душу. Боги дали мне силу, благословили даром, и если не помогу, назначения земного своего мне не выполнить.
— Тогда я с тобой поеду, — решила Зарислава, а у самой душа тоской зашлась: не хотелось покидать деревню.
Ветрия на это промолчала, медленно сделала ещё один глоток, предаваясь думам глубоким.
— Радмила как княжича любит, приехала в такую даль за помощью… — прервала молчание Зарислава.
— Да, любит… — голос матушки глубокий наполнился грустью. — А ты? — поглядела на Зариславу волхва так, что травница растерялась. — Знаешь ли ты, что это такое, когда любовь в сердце?
Зарислава смутилась. Целительницы от дара своего могли отказаться ради любви к мужчине. Их ей было не понять. Как можно от своей силы отречься, от свободы?
Сейчас многие жизни и судьбы в руках Зариславы, а с замужеством только судьба её детей и мужа волновать станет, вынуждена будет подчиняться чужой воле. И как только Зарислава мыслила об этом, представляла, как обручье чужое наденет на запястье своё, то оковами то казалось, неволей. Сердце щемило, когда думала о том, что волосы свои платом подвяжет, да делами хозяйскими займётся. Нет, путь её был другой, и в душе давно зародилось что-то большее — сильное, волнующее, что ей так хотелось поскорее познать. Зариславе желалось летать, взмывать свободной птицей наравне с ветром Стрибогом и слышать шёпот духов, пение трав, чувствовать в себе силу Богов. Это то, чего требовала её душа, естество, сердце. Одно поняла она — обряд исполнит. Как и волхва Ветрия, даст клятву Богине и станет служить людям. Она сделала бы это ещё два лета назад, но матушка не позволила, заставила обдумать решение это ещё. Но она уже решила — дар свой не променяет на повой. Какой ей резон в том, что без согласия мужа не сможет и шага ступить, и глаз поднять? Что получит взамен?
Уже завтра Купальская ночь. Зарислава подсчитала — семь раз минула осень с того времени, как впервые надела она купальскую рубаху и вместе с подругами на игрища пошла к реке: хороводы водить, через костры прыгать. Тогда она впервые увидала, какое пламя горит между молодыми, как любовь полыхает во взглядах их, что от страсти этой дрожь пробивает тех, пробуждая что-то неведанное для неё, ещё никогда не познанное, заполняет целиком и пусть не окрыляет, но пробуждает такой поток силы, что порой немеет в животе и дыхание сбивается.
Это чувство полноты и стало камнем преткновения. Вынуждало иногда сомневаться в выборе своём, а потом ко всем стенаниям появился ещё и Дивий…
— Верно, стара я для дальнего пути, а посему вот что мыслю, — выдернула Ветрия из мыслей Зариславу. — Поезжай-ка ты, дочка, вместо меня.
Травница так и остолбенела, рот раскрыв, язык задеревенел, что даже слово вымолвить не смогла.
— Как? Нет, не могу, — залепетала она, слова волхвы небылицей казались.
Не шутит ли матушка? Но нет, смотрит твёрдо, испытывая молчанием.
— Можешь, — твёрдо заключила матушка. — Ты быстрее меня справишься и исцелишь княжича, в твоих золотых руках трава луговая живёт долго.
Зарислава смотрела на матушку и осмысливала сказанное. Никогда она не покидала места здешние дальше озера.
Ветрия, видя на лице девицы растерянность, попросила:
— Поезжай, пожалей меня, старую.
Внутри так и забурлили разные чувства: страшно сделалось, и вместе с тем не могла отказать волхве. С ней та была всегда добра и сердечна. Зарислава, выдержав долгий взгляд матушки, ответила поникшим голосом:
— Хорошо. Только, ради тебя.
Ветрия ласково погладила её по волосам, улыбнулась.
— Вот и славно. Завтра в ночь соберёшь травы. Видно Боги жалеют дурёху, раз послали её в самый срок сбора. А там, в княжестве, ты ни во что нос не суй. Пусть Радмила за всё чает, а ты только травы готовь.
— Хорошо, — Зарислава поёрзала на лавке, самое время сказать важное.
— Просьба у меня есть к тебе, — осторожно начала травница, робко посмотрев на волхву.
Та глядела снисходительно, уже знала, о чём собирается просить её.
— Как вернусь, проведёшь обряд для меня, чтобы жрицей мне стать скорее?