— Я там буду. Прогулку по Манхэттену можно перенести на другой день. Правда, мам?
— Конечно, дорогая.
— Спасибо, — Харли нежно посмотрела на мать, а затем обратилась к Энни: — Начинай составлять программу.
— Хорошо. — Энни пошла в кабинет, на ходу разговаривая по телефону.
— У тебя хорошая секретарша — расторопная и вежливая, — заметила Барбара Миллер.
— Помощница, мама, помощница, — поправила ее Харли. — Да, она хорошо справляется со всеми своими обязанностями.
— У тебя появилось много новых знакомых. А Кэрол Филдинг, она кто?
— Мой антрепренер, а Дейл Хэмптон — мой новый менеджер. Еще со мной работает Айрис Макрэйг, агент по рекламе.
— Если честно, то мне никогда их всех не запомнить, — проговорила Барбара Миллер,
— Да тебе этого и не нужно, — сказала Харли, обнимая мать. — Это касается только меня.
— А ты знакома с Дэвидом Леттерманом?
— Мама, за последние четыре месяца я была на его шоу три раза. Конечно, я его знаю. Я ему сразу понравилась. Он пришел в восторг, когда для его программы я исполнила один блюз. А ты что, не видела меня в его программах по телевизору?
— Конечно, видела, — обиделась мать. — Но мне показалось, что ты попала в его шоу случайно.
— Мама, у него в шоу занято много разных исполнителей, которые работают временно, как я, чтобы подхалтурить, быстро заработать денег.
— Могу поспорить, что сам он не вкалывает, как ты. Да и вообще, ты работаешь больше всех. Могу поклясться, что в сутки ты спишь не больше четырех часов. Я здесь вот уже неделю и все вижу.
— Пожалуйста, мама, перестань.
Харли не рассказывала матери о том, что перепробовала много средств — галлонами пила горячее молоко, слушала кассеты с записью для релаксации, работала до изнеможения, — все только для того, чтобы избавиться от бессонницы. Однако ничего не помогало. Как только ее голова касалась подушки, ей не давали покоя мысли о Дункане. Ворочаясь на кровати с боку на бок, она вновь вспоминала его ласки, то нежные, то неистовые, его сладостные, упоительные поцелуи, его улыбку и голос.
— То же самое было и в предыдущий раз, когда я приехала тебя навестить, — проворчала ее мать. — Это было в сентябре. Мы тогда еще ходили на китайскую свадьбу.
— Помню, мама. Не беспокойся обо мне.
В сентябре отпраздновали свадьбу Эммы. Харли была приглашена как подружка невесты, а кроме того, ей пришлось петь для многочисленных гостей. Она избегала встречаться взглядом с Дунканом, который тоже там был. Иногда, правда очень редко, она чувствовала, что он на нее смотрит. Видимо, он разглядывал ее украдкой. Они не разговаривали, даже не поздоровались и держались друг от друга на расстоянии.
Харли и Барбара продолжили разбирать накопившиеся за четыре месяца газеты и журналы, в которых были напечатаны статьи о ее выступлениях и ее жизни. Однако все они почему-то были полны нелепых выдумок по поводу ее личной жизни и совсем не касались творчества. Но Харли радовало то, что за это время она добилась большого успеха, узнала, что такое самостоятельная жизнь и ответственность за свою работу. Она испытала пьянящую радость, когда под собственным именем начала выступать с новыми песнями. Публика всегда восторженно принимала ее и награждала шквалом оваций. Иногда во время этих ежедневных выступлений ей становилось очень грустно, ведь в зале не было Дункана, который бы поддержал ее своим теплым, ободряющим взглядом. Она поняла, как тяжело жить в одиночестве.
Каждую неделю ее фотографии появлялись в журналах и газетах. Однако теперь это не пугало Харли, и она одна часто выбиралась побродить по Манхэттену и поглазеть на витрины магазинов, расположенных на Мэдисон-авеню. Иногда она гуляла в Центральном парке, а иногда шла в музыкальный магазин, чтобы купить какой-нибудь новый альбом известной рок-группы. Харли не нужно было гримироваться, чтобы изменить свою внешность, она больше не боялась быть узнанной. А узнать Харли по ее ярко-рыжим волосам и голубым глазам было очень легко. Бойд ей беззастенчиво лгал, запугивая тем, что стоит ей выйти на улицу, как на нее кинется толпа фанатов и ей не поздоровится. Конечно, к ней подходили поклонники и просили автограф, они говорили о том, что им нравятся ее песни, и это было необычайно приятно. Харли злилась на Бойда за то, что он столько времени лишал ее общения с людьми, держал ее взаперти.
Однако Харли стремительно наверстывала упущенное, осуществив все, о чем мечтала раньше. Но оказалось, что одним этим довольствоваться невозможно.
Пришло время сделать решающий шаг. — Мама, — задумчиво проговорила она, — я хочу тебя познакомить с одним человеком.
— Партнер, тут тебе пришла посылка.
Дункан оторвался от отчета о поджоге одного магазина и увидел, что Эмма положила на стол большой сверток.
— А где Диана?
— Твоя помощница сейчас занята тем, что ругается с Интерполом. Они тянут с информацией о том немце, который проходит по делу Дитриха.
— А что здесь? — спросил Дункан, ткнув пальцем в сверток, завернутый в нарядную бумагу.
— Ты хочешь знать мое мнение?
Дункан внимательно посмотрел на Эмму.
— Давай-ка сделай свое гениальное предположение.
— Элементарно, дорогой Холмс, внутри находится бомба с часовым механизмом, — сказав это, Эмма развернулась и, покачивая бедрами, вышла из его кабинета, залитого солнечным светом.
Когда Дункан развернул красивую красную бумагу, он был готов согласиться с ее предположением. Осторожно, боясь каждую минуту взрыва, он достал из свертка большой альбом, в какой обычно собирают различные вырезки. На обложке была приклеена поздравительная открытка с изображением огромного торта с зажженными свечками. Не иначе кто-то захотел поздравить его с тридцатилетием.
Дункан усмехнулся, еще не догадываясь, кто над ним так неудачно подшутил. Открыв первую страницу, он увидел вырезку с большим заголовком «ДЖЕЙН МИЛЛЕР НА НОЧНОМ СВИДАНИИ С РОК-ЗВЕЗДОЙ». У Дункана вырвался громкий стон, поскольку он мог бы пересказать эту историю по памяти.
Перелистав страницы альбома, Дункан понял, что он знает наизусть все заметки. Он помнил имена всех ухажеров, с которыми Харли встречалась в течение этих четырех месяцев. По его подсчетам было двадцать шесть человек, и все они известны как богатые и удачливые бизнесмены, да и внешностью их Бог тоже не обидел. Дункан ненавидел их всех. Газеты подробно рассказывали, в какие ночные клубы ходила парочка, на каких премьерах присутствовала, в каком ресторане ужинала. Невольно в памяти застревали лица ее мужчин, их возраст, их биографии. Он знал и о том, что они рассказывали репортерам. Как правило, все говорили о том, какая она веселая, как она великолепно умеет целоваться, как ей нравится совершать ночные прогулки за город на машине и как она обожает быструю езду.
Харли с какой-то жадностью так быстро меняла любовников, что Дункану однажды пришло в голову сравнить ее с голодным медведем, который после зимней спячки вышел на перекат ловить рыбу, чтобы насытиться до отвала.
Он прочитал все статьи, рассказывающие о резком изменении ее музыкального стиля, о людях, которые теперь с ней работают. Дункан уже сотню раз прослушал два ее новых альбома, вышедших на компакт-дисках. Один назывался «Без обещаний», на котором был записан ее благотворительный концерт в Фонд женщин, больных раком груди. Этим альбомом она выполнила свой контракт с компанией «Сони». А второй назывался «Посвящается человеку, которого люблю» и был записан на студии «Лайон-Рекордз». В его создании приняли участие музыканты «Рокин Робинс». Она умудрилась выпустить два альбома за четыре месяца! Он был уверен, что в ближайшее время ее альбомы останутся в чартах журнала «Биллборд», она просто невероятная женщина, таких больше нет.
Его руки задрожали, когда он дошел до страницы, на которой красовалась программа торжества по случаю свадьбы Эммы. Когда Дункан узнал, что Харли будет на церемонии венчания, а затем и в большом танцевальном зале, он испытал мучительную боль. Он слушал, как она поет лирическую песню-поздравление молодоженам, и сердце его разрывалось. Дункан даже не осмеливался открыто смотреть на нее во время ее выступления. Он терзал себя картинами, которые рисовал в своем воображении, — он подходит к Харли, прикасается к ней, что-то говорит, а она ему отвечает, и он вновь слышит ее мелодичный голос с милым акцентом.