Я сжимаю челюсти, грудь горит. Что, черт возьми, они задумали? Я перевожу взгляд на бутылку полупустого виски, погружаясь в свои мысли. «Не помню, когда в последний раз так сильно „укротили“ улицы».
Поставив пустой стакан на барную стойку, я поднимаюсь на ноги, нахмурив брови. Франко всегда перемещает своих людей, стараясь не впасть в рутину для тех, кто за ними наблюдает. Это нормально, но его приспешники всегда были рядом. Всегда следили за всем. А Дмитрий, ну и хрен с ним. Обычно он не бывает в моем городе. Он только что вышел из тюрьмы, так что у меня еще не было времени выяснить, с кем он заключил союз.
«Отправь разведчиков еще раз», - приказываю я. «Пусть прочешут улицы, места, которые они обычно не проверяют. Тараканы близко, и нам нужно их найти. Кассиус поможет, так как у некоторых разведчиков едва хватает двух мозговых клеток между ушами». Каждый выбирает самый легкий путь, если есть шанс выйти сухим из воды.
"Конечно, это сделаю я. Что бы вам ни понадобилось, я все сделаю», - говорит она, соскальзывая с табурета.
Она склоняет голову в знак уважения, а затем торопливыми шагами удаляется из комнаты.
Я тоже спешу, не в силах стоять на месте, сердце быстро и сердито стучит в груди.
Я не люблю, когда меня держат в неведении. И если эти мерзавцы что-то скрывают, я найду это раньше, чем они нанесут удар. Вбежав в лифт, я бегу по лестнице, пока кабина спускается, взволнованный, не веря, что наши разведчики делают достаточно.
Есть только одно решение. Иногда приходится пачкать руки.
Я раздеваюсь, и одежда падает вокруг моих ног. И когда двери лифта открываются, я выпрыгиваю наружу в своей волчьей форме. Черный, как Полночь, мех взъерошен на загривке от ярости и предвкушения раскрытия того, что происходит в моем городе.
Рычание скребется в моем горле, когда я приближаюсь к своим охранникам у задней двери. Они поспешно отпирают ее, и я выбегаю наружу, в прохладную ночь.
Я стучу лапами по тротуару и поворачиваю в сторону задних улиц, где меньше света, где тусуются отбросы. Порыв ветра швыряет мусор на моем пути. Я вглядываюсь во все вокруг, мир вокруг меня четкий и резкий. Голоса на ветру, музыка, запахи еды. В ночи я вижу каждую тень, чувствую каждое движение.
Стук ботинок доносится из двора, мимо которого я прохожу. Я ныряю за мусорный бак и выглядываю наружу, когда двое мужчин, спотыкаясь, выходят из огороженного дверного проема. В воздухе пахнет алкоголем, и они пьют пиво из бутылок в коричневых бумажных пакетах, спотыкаясь на том пути, по которому я пришел.
Пивные точки. Больше ничего.
Я мчусь вперед. Чем дальше, тем больше темноты вокруг меня. Как сказала Талия, все обычные места пустуют. Даже в клубах, где они тусуются, нет никаких признаков засидевшихся стражников из «Черных пик». Что, черт возьми, задумал Франко?
Приглушенный крик резко обрывается, за ним следует смех. Я продолжаю идти, мчась по городу, и чем дальше, тем сильнее сжимается мое нутро.
Что я упускаю?
Я мчусь по одинокой задней улице, где компанию мне составляют лишь мерцающий фонарь и разбитые машины, когда мое внимание привлекает взмах длинных черных волос из-под капюшона мужчины. Что-то в его походке, слегка прихрамывающей на левую ногу, с поникшими плечами, мгновенно напоминает мне Саксона.
Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на голос в моей голове, панически боящийся, что это он. Конечно, это не так, но я все равно подхожу к нему ближе через тень, чтобы еще раз убедиться.
Меня пронзает боль, воспоминания, которые я похоронил, продолжают всплывать. Они напоминают мне о том, как я облажался, как не смог сделать достаточно, чтобы спасти своего самого близкого друга. Человек, которого я считал братом, мертв, и каждый раз, когда я думаю о нем, меня ломает. Ощущения грубые и разрывают меня на куски, как будто это только что произошло.
Мы часто бегали по этим улицам в своих волчьих формах, неудержимые, и когда враги видели наше приближение, они разбегались, как крысы. Саксон в душе был берсерком. Он дрался как зверь, и даже у меня не было шансов остановить его.
Я весь напрягся, воспоминания захлестнули меня, утопили. Мысли приходят и уходят. Не стоит думать об этом.
Я быстро перебираю лапами, чтобы догнать идущего по темной улице человека. Даже не пытаясь скрыть себя, я мчусь перед ним, поворачиваюсь и замираю, глядя вверх.
Это чертовски глупо, но какая-то часть меня отчаянно надеется, что это Саксон... но когда я смотрю на длинное лицо, на глаза-бусинки, на человека, который не Саксон, мое сердце замирает.
Он внезапно вскрикивает, отступает назад, его глаза становятся огромными. «Волк!» - кричит он, затем поворачивается и бежит к ближайшему жилому дому.
Черт. Да что со мной такое?
После стольких лет хранить такую надежду.
Я отступаю, не обращая внимания на смех в голове над собой, над тем, насколько я более сломлен, чем Нокс, что живу с такими иллюзиями.
Я внезапно бросаюсь бежать, сильно ударяя лапами о землю, не останавливаясь, позволяя ветру рвать мою шерсть, желая почувствовать, как сердце колотится в грудной клетке. Все, что угодно, только не сокрушительная пустота внутри меня.
Отчаяние сжимает мне горло, и я понятия не имею, куда иду, но не могу остановиться. Я отказываюсь останавливаться. Ненавижу терять себя вот так. Черт. Блядь. Твою мать.
Не знаю, как долго я бежал, но в тот момент, когда я вдыхаю запах смерти, я замедляю шаг и отступаю назад. В этот момент я замечаю фигуру, выходящую из тени. Серебристый свет луны сияет в его глазах, поглощая бурный синий цвет.
Вампир. Я рычу и приближаюсь к нему, еще раз вдыхая воздух, чтобы лучше понять, с кем имею дело.
Алек - один из Лордов Ночи и правая рука своего лидера, Мариуса. Его преданность Мариусу непревзойденна, и все, что он видит и слышит, попадает прямиком к трем другим лордам.
Я возвращаюсь в человеческий облик, приближаясь к нему: шерсть втягивается, кости вытягиваются, трещат, кожа расползается по телу.
Свернув шею, я вдыхаю затхлый воздух, загрязненный, с примесью вампирского запаха смерти. «Алек», - говорю я. «Что привело тебя в этот конец города?»
Он ухмыляется, небрежно потирая засаленную щетину. Его темные волосы, как всегда, беспорядочно разметались по лицу.
Он смотрит в небо. «Я кое-что забираю». Затем он опускает свой пронзительный взгляд на маленькую витрину магазина позади него, в которой не горит свет, и снова на меня. «А ты? Я не видел тебя на улицах с тех пор, как ты правил с Саксоном рядом». Он раздувает ноздри, его слова нарочито остры и призваны быть резкими.
«Мне нужен был свежий воздух», - мгновенно возражаю я. «Значит, Мариус послал своего верного слугу на поиски?» спрашиваю я, в моем тоне явно прослеживается насмешка.
В его глазах мелькает блеск. Если бы он напал, я бы не заметила его приближения, пока он не нанес бы удар. Но Лорды меня не пугают. Ни на дюйм. Что меня пугает сейчас, так это то, что я не вижу, что нас ждет от банд, которые скрылись.
Как раз в этот момент из темной лавки за спиной Алека выходит пожилой седеющий мужчина и протягивает ему небольшую посылку размером с мой кулак, завернутую в льняную ткань. На мгновение он поднимает голову, встречаясь с моим взглядом. В его глазах вспыхивает ужас при виде меня. Он поспешно возвращается в дом. Раздается отчетливый щелчок замка.
Алек поспешно засовывает сверток в карман пальто. «Всегда рад, Дракон».
Он отворачивается от меня, но я решаю, что если другие стаи уходят в подполье, то, возможно, укрепление моей собственной лояльности - не такая уж плохая вещь.
«Алек», - окликаю я, и вампир поворачивается на пятках, чтобы посмотреть на меня. Он не произносит ни слова, но на его лице написано нетерпение.