Так что я приму душ, подрочу и выпущу пар.
Только вот, когда я вернулся домой, делать этого совершенно не хотелось. Я метался по гостиной и налил себе еще виски.
Да как она смеет называть меня трусом?
Я залпом осушил бокал.
А потом уставился на экран телефона. Казалось, прошли часы, хотя прошло секунд девяносто.
Я поднял телефон и набрал:
Назови меня трусом еще раз — и я подам жалобу в отдел кадров и оформлю тебе выговор.
Это было смешно, но я хотел, чтобы она поняла — меня задел ее комментарий.
Принцесса:
А за что мне дадут выговор? За то, что я сказала правду?
Вот же нахалка.
Я:
Теперь я могу оформить выговор тебе — за агрессивное поведение по отношению к наставнику.
Принцесса:
Я просто спросила, почему ты ненавидишь свой день рождения.
Я:
Что мы теперь, подружки?
Я налил себе еще выпить. Меня бесило, что я не могу об этом говорить. Бесило, что даже спустя столько лет меня все еще накрывает этой чертовой тоской.
Принцесса:
Точно нет. Подружки хотя бы не вызывают у друг друга хлыстовую травму.
Я допил, поставил бокал и завалился на диван.
Я:
И в чем, прости, я вызываю у тебя хлыстовую травму?
Принцесса:
Не строй из себя знатного оратора, Чедвик. Ты прекрасно знаешь, как.
Я:
Скажи мне.
Принцесса:
С чего бы? Ты сам ни на один вопрос не отвечаешь.
Я:
Да черт побери, Принцесса. Просто скажи, как я вызываю у тебя хлыстовую травму.
Принцесса:
Хмм… мы купались у меня в бассейне в нижнем белье, а потом ты смылся, как будто за тобой гнались с пистолетом. А сегодня вечером выглядел так, будто собирался меня поцеловать… а потом опять сбежал. Ты играешь в игры. А я в игры не играю. Так что можешь расслабиться — ты один сплошной красный флаг.
Я:
Красный мой любимый цвет, так что с этим я могу жить.
Принцесса:
Спокойной ночи, Чедвик. Я устала ходить с тобой по кругу.
Я провел рукой по затылку и набрал ее номер.
— Я говорю тебе «спокойной ночи», а ты звонишь? — прозвучал ее голос, как только она ответила. — Еще один пример, как ты сбиваешь с толку.
— Замолчи, — пробурчал я, подойдя к барной стойке и налив себе еще.
— Ладно, я кладу трубку. Вот об этом я и говорила. Ты звонишь, а потом велишь мне заткнуться? Спокойной ночи.
— Не вешай трубку. — Я опрокинул виски и со стуком поставил бокал. — Я сейчас тебе кое-что расскажу. И мне не нужны ни вопросы, ни сочувствие, ни комментарии. Ничего. Ясно?
— То есть ты звонишь мне… и это даже не разговор?
— Хенли.
— Истон.
Я застонал:
— Я не хочу быть гребаным трусом. Поэтому скажу тебе, почему ненавижу день рождения. Но потом — ни слова об этом. Договорились?
— Договорились, Злой Гений.
— Я был с Джилли три с половиной года. Думал, что женюсь на ней после выпуска из юрфака. Был уверен, что знаю, каким будет мое будущее. — Я опустился на диван. Тишина была непривычной. — Ты еще тут?
— Да.
— А ты молчишь.
— Ты же сказал мне ничего не говорить. Вот я и слушаю.
Я выдохнул.
— Джилли уехала в выпускную поездку с подругами. Должна была вернуться на следующий день после моего дня рождения. Я подшучивал, что она пропустит праздник, но это была шутка. Просто шутка.
— Я понимаю. Это действительно могло быть просто шуткой, — прошептала она.
— Но она решила вернуться пораньше. Хотела сделать сюрприз. У нас был большой семейный ужин — с Эммерсон, с родителями, ее семья тоже была.
— Господи… — ее голос дрогнул, и я услышал, как она всхлипнула, будто сдерживала слезы.
— Она попала в аварию по дороге на этот чертов ужин. Грузовик выехал на встречку. Она даже не успела ничего понять. Поэтому я и ненавижу день рождения. Потому что он всегда будет напоминать мне о самом худшем дне в моей жизни. И все хотят, чтобы я радовался… А я просто хочу в этот день остаться один. Это так много?
— Нет. И мне очень жаль, Истон.
— Без жалости, Принцесса. Просто хотел, чтобы ты знала: я не трус.
— Прости, что назвала тебя так, — прошептала она, голос был напряженный.
— Не будь сейчас со мной милой. От этого только хуже.
— Хорошо. Ты не трус. Но ты точно Злой Гений. Спасибо, что рассказал.
Я коротко усмехнулся, в голосе звучала только боль.
— Спокойной ночи, Принцесса.
Я сбросил звонок, не дав ей ответить.
12
. . .
Хенли
Когда я пришла на работу в понедельник утром, меня терзали мысли о том, как теперь все будет с Истоном. Всю ночь я ворочалась, вспоминая, что он рассказал мне. Весь этот груз, который он носит.
Я понимала, что, скорее всего, сегодня он будет холоден, потому что этот человек — одна сплошная непредсказуемость. То горячий, то ледяной.
Но он открылся мне — и это было не просто так. Я знала, он не тот, кто делится легко. Он не делится вообще. Поэтому я была благодарна за то, что он доверился.
Я пришла пораньше и с удивлением увидела, что Рози и Джои уже на месте. Они были в кабинете Истона и развешивали гирлянды.
— А что здесь происходит? — спросила я, стараясь говорить легко, хотя сердце забилось быстрее. Я знала, он возненавидит это.
— У Истона в пятницу был день рождения, а вы были в суде в городе, так что мы решили отпраздновать сегодня, — сказала Рози, качая головой. — Он всегда такой ворчун по поводу своего дня рождения.
— А почему, как вы думаете? — я не знала, знают ли они. Все-таки это маленький город, возможно, они слышали об аварии Джилли, но вряд ли знали, что это случилось именно в день рождения.
— Может, потому что он близнец? И Эммерсон теперь не живет здесь? — предположил Джои, пытаясь приклеить гирлянду к потолку, но она снова упала.
Похоже, они не знали настоящей причины.
А он и правда был замкнут, и я понимала его.
— Возможно. Или просто он не любит дни рождения. Не все любят становиться старше, — сказала я со смешком.
— Да, мы делаем это каждый год, и каждый раз он ворчит. Но при этом он всегда делает мне щедрый бонус на день рождения и заказывает торт для каждого сотрудника, — сказала Рози. — Я не могу просто проигнорировать его. Он столько вкалывает. Хочется хоть раз в году как-то его порадовать.
— Я понимаю. Но разве у него не зум-звонок сегодня с Бруно Кингом? Может, эти украшения на фоне не произведут впечатление.
Рози замерла.
— Ах, точно. Я совсем забыла. Что же делать… Может, украсим только половину офиса?
Джои спустился с табурета и посмотрел на нас обеих.