Я показал им обоим средний палец.
Подошел к скамейке, где сидели Гэри и Хенли.
— Ну наконец-то. Я умираю от жажды, — протянул руку Гэри, а потом этот ублюдок изогнул брови, пока Хенли на него не смотрела.
Вот же гнида.
Брэндан подбежал и спросил Гэри, все ли с ним в порядке.
— Да все с ним нормально, — буркнул я. Этот клоун водит всех за нос.
Хенли метнула в меня взгляд и снова повернулась к этому ублюдку, который уже поднялся на ноги.
— Думаешь, ты готов продолжать игру?
— Да. Все в порядке. Мне потом к бабушке в дом престарелых ехать, так что нельзя калечиться и подводить свою любимицу, — сказал он, пожимая плечами.
Да вы издеваетесь, что ли?!
Я глянул на Брэндана — тот улыбался, потому что знал, как этот кретин меня бесит.
— Ну тогда давайте побыстрее закончим игру, чтобы ты успел в дом престарелых, а потом — в клуб Boys and Girls Club (некоммерческая организация в США, предоставляющая детям и подросткам дополнительное образование) печь печеньки, — процедил я.
Он ухмыльнулся и кивнул мне, пока я обошел корт.
— Что с тобой не так? — выпалила Хенли, встав у меня на пути.
— Со мной? Этот чувак тебя разыгрывает.
— Мы оба знаем, что ты попал в него специально, — прошептала она мне на ухо, чтобы никто не услышал.
Вокруг меня поплыл запах роз и жасмина, и я сорвался.
Хватит — значит, хватит.
— Зачем ты, черт возьми, используешь духи на пиклбол? — проворчал я, и она округлила глаза.
— Знаешь что, Истон? Тебе действительно нужно сходить к психотерапевту и разобраться со своими истеричными срывами, — отрезала она, развернулась и встала в позицию, а я громко и наигранно расхохотался.
— Можно просто перестать пользоваться духами, — буркнул я, несколько раз отбив мяч о землю перед подачей.
Теперь это было просто формальностью. Мы уже их размазали.
Следующие пятнадцать минут были чистейшей насмешкой. Они даже не пытались включиться в игру. Я мог бы и один на корте стоять — толку было бы столько же. Они едва отбивали мяч, а Хенли, изображая оскорбленную невинность, скидывала на меня даже те немногие мячи, что перелетали через сетку.
— Могла бы и подключиться хоть немного, — проворчал я, готовясь к последней подаче.
Решающий мяч.
— Зачем? Ты и так шоу одного актера.
И мне это нравится.
Я подал, оба попытались отбить, но мяч ни один не задел — игра закончена.
До встречи, неудачники.
На краю корта стояли Бриджер, Рейф, Кларк и Аксель, наблюдая за концовкой — из-за нашей небольшой «медицинской ситуации» матч вышел далеко за отведенное время.
— Хорошая игра, парни, — сказал я Гэри и Брендану. Они оба смерили меня взглядами, а потом начали долго прощаться с моей напарницей.
Я направился к ребятам — они уже смеялись.
— Игра отличная, но давай в следующий раз не будем так откровенно калечить соперников, — заметил Кларк.
— Ты профессиональный хоккеист. Ты зарабатываешь на жизнь тем, что калечишь людей, — напомнил я ему.
— Ты серьезно сравниваешь хоккей с пиклболом? На корте для пиклбола драк особо не встретишь, брат, — усмехнулся он, и тут к нам подошла Хенли.
— Кажется, я все уладила, — сказала она.
— Не нужно ничего улаживать. Что ты им наговорила? — приподнял я бровь.
— Я сказала, что ты расстроен из-за того, что тебе не помогает лекарство от эректильной дисфункции, и ты чувствуешь себя никчемным в постели, вот и решил самоутвердиться на корте.
Теперь уже все ржали до слез. Они хлопали ее по плечу и давали пять, пока мы направлялись к парковке.
— Ты же не сказала им это, — прошипел я.
— Конечно, не сказала. Не будь ребенком, — она подтолкнула меня плечом. — Я сказала, что кто-то в офисе узнал твой секрет: у тебя три соска. А еще у тебя, возможно, лактация, и это все стало просто чересчур.
Братья и Аксель смеялись так, что у них из глаз текли слезы.
Ничего смешного, блядь.
— Ты где такой уровень юмора освоила, принцесса? В Гарварде? — буркнул я, стараясь не засмеяться, хотя она умела разряжать обстановку как никто.
— Нет. Это уличная смекалка, Злой Гений.
— По-моему, никто не умеет ставить этого парня на место так, как ты, — сказал Рейф, обнял ее и хлопнул меня по плечу, попрощавшись.
Я открыл перед ней пассажирскую дверь, и она села в машину.
Мы ехали в тишине.
Я подъехал к ее дому, и, когда поставил машину на стоянку, она повернулась ко мне:
— Почему ты так взбесился на корте? Это было чересчур даже для тебя.
— Даже для меня? Это что еще значит?
— Это значит то, что значит, Истон. — А вот и снова злость. — Это все напоминает хлыст: в один момент ты нормальный, играешь, а в следующий — целишься мячом в соперника. В офисе ты говоришь со мной, а потом резко выгоняешь.
— Этот твой «хлыст» уже надоел, принцесса. Когда я говорю тебе уйти — значит, мы закончили, пора работать. А мячом я запустил в того придурка, потому что он это заслужил. Я не разыгрываю театр. Если кто-то ведет себя как мудак — я это озвучу.
— Или просто запульнешь в него мячом? — покачала головой.
— Картошка-пататошка.
Она застонала, открыла дверь и выскочила из машины. Я тоже вышел и поспешил за ней.
— Не надо притворяться джентльменом после того, как повел себя как законченный придурок, — огрызнулась она, уперев руки в бока. — Не нужно меня провожать. Я дойду до двери сама.
Невероятно. Просто пиздец.
— Ты серьезно сейчас? — Я рванул за ней по ступенькам, и как раз в этот момент она обернулась и прижалась спиной к двери.
— Вполне. Я больше не буду играть с тобой в пиклбол, если ты продолжишь себя так вести. Я буду в другой команде.
— Я капитан. Я решаю, кто в какой команде, — прищурился я.
— А я запасная, и могу просто не прийти.
Я прижал руки к двери по обе стороны от ее головы.
Опять.
Мы снова в этой точке.
Мое лицо было так близко к ее лицу, что я мог бы наклониться — и наши губы соприкоснулись бы.
— Не выйдет.
— Думаешь, нет? — выдохнула она. Грудь у нее стремительно вздымалась. Я невольно опустил взгляд — соски четко проступали сквозь тонкую ткань майки.
Что, черт возьми, происходит?
Между нами явно была искра. Но я же не идиот.
— Нет. Думаю, ты все равно вернешься и сыграешь со мной еще.
— Ты меня недооцениваешь, Истон Чедвик, — вскинула она подбородок, но ее грудь выгнулась вперед, будто она отчаянно искала прикосновения.
Мне когда-нибудь так хотелось поцеловать кого-то?
Моя рука поднялась к ее шее, и я большим пальцем провел по линии челюсти.
— Я тебя не недооцениваю, принцесса. Ты просто неправильно меня читаешь.