Да, начало вышло не лучшим, но я была полна решимости показать Истону Чедвику, что я вовсе не обуза. Мне есть что предложить. И мне просто нужно немного времени, чтобы он это понял.
С самодовольными ублюдками, вроде Истона, я уже сталкивалась.
Он должен был быть коллегой и наставником. Да, он старше, у него гораздо больше опыта. Но это не повод вести себя так, будто я беспомощная стажерка.
Во время стажировок я работала с одними из лучших юристов в стране. Мне не нужен нянь.
А именно так он себя и вел.
На самом деле я даже радовалась, что буду работать с Истон Чедвиком. У него была репутация высокомерного типа, но она была вполне заслуженной, если взглянуть на его достижения.
А я, конечно, взглянула.
Я читала о его делах и действительно восхищалась тем, чего он добился в таком возрасте.
Но в конечном счете я здесь, чтобы делать свою работу. Если его это не устраивает — пусть передаст меня кому-нибудь другому. Или просто оставит в покое.
Я девочка со стержнем. Я умею постоять за себя. Я умею делать свою работу. И я умею выигрывать дела.
Я уставилась в зеркало и дала себе немую установку:
Ты справишься. Ты заслужила это. Ты впахивала не зря. Подними голову и соберись.
Я повторяла себе это еще со старших классов школы.
Глубоко вздохнув, я зашла в кабинет, взяла блокнот и ручку и направилась к кабинету Истона.
Постучала. Он рявкнул, чтобы я входила.
Я приоткрыла дверь, и он махнул рукой — садись напротив.
Кабинет у него был большой. Гораздо больше моего, слава богу. Я не просила отдельный офис — это папа настоял.
Мы с папой всегда были близки, хотя он всю жизнь был трудоголиком. Подарки — это его способ выражать любовь. А вот с временем у него всегда было туго. Поэтому я особенно дорожила теми моментами, что мы проводили вместе. Когда я была маленькой, наши воскресные утренники были священны. Это было наше личное время. Я обожала воскресенья до самой школы-интерната.
Я отогнала воспоминания.
Села и отметила, что теперь на Истоне новая белоснежная рубашка. Без кофейных пятен.
— У вас запасная лежит прямо в офисе? — спросила я, пытаясь разрядить обстановку.
— Да. Ты не первая, кого я застал врасплох, — ответил он сухо, без тени эмоций.
— Не сказала бы, что вы меня застали врасплох, — я попыталась скрыть раздражение, вызванное его намеком. — Мы просто… столкнулись друг с другом.
Он уставился в монитор, прежде чем поднять взгляд.
— Это комната отдыха. Не стоит удивляться, что люди туда заходят.
— Могу оплатить химчистку вашей рубашки — в качестве мирного жеста? — предложила я. Это была моя оливковая ветвь. Один раз — и дальше он сам решает, начнем мы с чистого листа или нет. Мы ведь все равно будем работать вместе, какой смысл начинать с вражды?
Он сузил глаза:
— Лучше просто сосредоточься на своей работе.
— Ради этого я и здесь, — я прокашлялась.
— Отлично. У меня завал по делам. Посмотрим, стоил ли твой диплом Гарварда тех усилий.
Вот тебе и мирный жест.
Я шумно выдохнула, переплела пальцы и уставилась на них — костяшки побелели. Надо держаться профессионально. Я же хочу, чтобы все получилось.
— Послушайте, я понимаю. Для вас это обуза. Но я уверяю вас, я справлюсь с любой задачей, которую вы мне дадите. Диплом Гарварда мне не подкинули. Я его заработала.
Он приподнял бровь и кивнул:
— Твой отец ведь тоже учился в Гарварде? И дед?
Я сразу поняла, к чему он клонит, и закончила за него:
— Верно. И прадедушка тоже. У нас семейная традиция. Это общеизвестно. — Я посмотрела на него с вызовом, сдерживая голос, чтобы не дрожал. — Но если бы вы удосужились прочитать мое резюме, то знали бы, что я сдала вступительные экзамены на 180 баллов. И, поверьте, идеальный результат тоже помог мне попасть в Гарвард, а не только моя фамилия.
Его глаза удивленно расширились, он откинулся в кресле.
— Твой отец об этом не упомянул.
— Наверное, он подумал, что вы сами проведете исследование, особенно с вашей-то безупречной репутацией в зале суда. Но, похоже, вы сделали выводы, даже не удосужившись заглянуть дальше моей фамилии.
Он медленно кивнул, и в этот момент дверь открылась. Вошла женщина с кружкой кофе в руках.
— Доброе утро. Вы, должно быть, мисс Холлоуэй. Я Рози, помощница Истона.
Ей было, наверное, под сорок, короткие темные волосы аккуратно подстрижены каре чуть ниже ушей.
— Да, я Хенли. Очень приятно, — я протянула руку, когда она поставила кофе на стол Истона. Она пожала мою руку.
— Хотите кофе?
Я бросила взгляд на Истона — он приподнял бровь, явно полагая, что держать горячую кружку в его присутствии — плохая идея.
— Спасибо, не нужно. Я пришла рано и уже получила свою дозу кофеина. Но все равно спасибо за предложение.
— Конечно. Если что-то понадобится — дайте знать.
— У Хенли уже есть собственный кабинет. Административного помощника в первый день она точно не получит, — процедил Истон, и Рози подняла бровь. Я заметила ее вопросительный взгляд, прежде чем она вышла.
Значит, не всегда он бывает таким козлом.
Наверное, весь этот мерзкий тон приберег исключительно для меня.
Когда дверь закрылась, он бросил на стол передо мной стопку папок.
— Займись этим. Дела не крупные, но это неважно. Мы хотим выигрывать все — и большие, и мелкие. Так что начнёшь с этих. Разберись, что к чему, и представишь мне итоги за обедом.
Я опустила взгляд на четыре дела в руках. Он правда ожидал, что я проработаю все это до обеда?
— Без проблем, — ответила я, сжав зубы и поднявшись.
— Хенли, — рявкнул он, когда я уже тянулась к дверной ручке. Я обернулась.
— Да?
— Я не пытался быть мудаком, когда сказал, что ты не можешь обращаться к Рози. Я, между прочим, пытался тебе помочь.
Я отняла руку от ручки и уставилась на него:
— Помочь?
— Именно.
— В каком месте? Там, где вы сказали, что я попала в юрфак только из-за фамилии? Или там, где вы намекнули, что и работу мне дали по блату? Или когда вели себя так, будто я вообще не способна справиться со своими обязанностями?
— Во всех, принцесса. — Он откинулся в кресле, темные волосы чуть длиннее спереди, коротко подстрижены по бокам. Его глаза — насыщенно-серые и пронзительные. Я невольно посмотрела ниже, на ткань рубашки, натянутую на его мускулистых руках, и старалась не вспоминать, как минут десять назад он расстегнул рубашку и приложил холодное полотенце к прессу. — Слушай, если я так думаю, можешь не сомневаться — все так думают. А если ты еще и станешь пользоваться помощью Рози, то станешь еще менее симпатичной, чем уже кажешься.