Я откинулась на спинку кресла, чувствуя, как комната плывёт перед глазами. Не просто соучастие. Сергей, возможно, был инициатором. Он, молодой, амбициозный прокурор, испугался, что грязное дело разрушит его карьеру. И он убрал проблему. А мой отец ему помог.
Глава 22
Мне было физически плохо. Я выбежала из кабинета, едва успевая до туалета. Меня вырвало. Всё, во что я пыталась верить — что отец просто жёсткий бизнесмен, что Сергей просто циничный карьерист — рухнуло в одночасье. Они были убийцами. Или заказчиками убийства.
Мне нужно было к Марку. Сейчас же. Я должна была рассказать ему. Предупредить его об опасности. Он искал правду, даже не подозревая, насколько она чудовищна.
Я снова улизнула из дома. На этот раз я поехала прямо в тот район, где, по словам Сергея, он искал ту уборщицу. Я обходила дворы, подъезды, спрашивала старушек на лавочках. И нашла. В одном из ветхих домов мне сказали, что тут живёт «та самая, которую какие-то люди в чёрном ищут». И что она «прячется у подруги этажом выше».
Я поднялась по тёмной, замызганной лестнице и постучала в указанную дверь. Мне открыла та самая женщина, Антонина Семёновна. Увидев меня, она побледнела и попыталась захлопнуть дверь.
— Я не от них! — быстро сказала я. — Я друг Марка Орлова. Я хочу помочь.
Она смотрела на меня с опаской, но впустила. В крошечной комнатке пахло капустой и старостью.
— Он был здесь, — прошептала она. — Вчера. Спрашивал про
того молодого прокурора. Я ему всё рассказала. Всё, что видела. Про коробки. Про угрозы. — Она схватила меня за руку, её пальцы были холодными и цепкими. — А сегодня пришли другие. Спрашивали про него. Грозились. Скажите ему… скажите, чтобы он бежал. Пока не поздно.
Моё сердце упало. Они уже здесь. Они вышли на его след.
Я выскочила из дома и, не думая, помчалась к заброшенной автомойке. Это было единственное место, где он мог быть.
Он был там. Стоял спиной, разглядывая карту города, разложенную на ящиках. Услышав мои шаги, он резко обернулся. В руке у него был пистолет. Увидев меня, он опустил его.
— Опять ты? — его голос был усталым. — Я же говорил…
— Они знают! — перебила я его, задыхаясь. — Они знают, что ты ищешь ту женщину! Они были у неё! Тебе нужно бежать! Сейчас же!
— Успокойся, — он положил пистолет и подошёл ко мне. — Что случилось?
И я выложила ему всё. Про найденные файлы. Про видео. Про дневник его отца. Я говорила быстро, сбивчиво, и слёзы текли по моим щекам.
Он слушал, не перебивая. Его лицо становилось всё мрачнее, всё тяжелее. Когда я закончила, он молча отвернулся и ударил кулаком по железной стене. Звук был оглушительным.
— Так значит, он… он не просто помог скрыть. Он мог… — он не договорил, но я поняла.
— Марк, пожалуйста, уходи из города. Они тебя убьют.
— Нет, — он обернулся, и в его глазах горел адский огонь. — Теперь я не могу уйти. Теперь у меня есть доказательства. Настоящие.
— Они ничего не стоят против их власти! Ты погибнешь!
— А что мне ещё остаётся? — он крикнул, и его голос сорвался. — Простить? Забыть? После того как они отняли у меня отца? Испортили жизнь матери? А теперь… теперь оказывается, что это был не просто несчастный случай? Что это было… хладнокровное устранение?
Он подошёл ко мне вплотную, его глаза были дикими.
— И ты… ты всё это время знала? Ты знала, с кем связалась? И всё равно была с ним? Целовала его? Пускала его в свою постель?
— Я не знала! Я узнала только сегодня!
— Врешь! — он схватил меня за плечи. — Ты всегда знала, что он — чудовище! Но тебя это устраивало! Пока он покупал тебе дорогие платья и водил в рестораны! Ты такая же, как они! Гнилая изнутри!
Его слова жгли больнее любого ожога. Потому что в них была доля правды. Я закрывала глаза. Я позволяла.
— А ты? — я вырвалась из его хватки. — Ты что, святой? Ты вор! Ты преследовал меня, пугал! Ты ворвался в мою жизнь и перевернул всё к чёрту!
— Я пытался докопаться до правды! А ты… ты просто хотела пристроиться к самому сильному самцу! Ты предала память моего отца! Ты предала себя! И ты предала… нас!
Он кричал это последнее слово, и в его голосе прозвучала такая боль, что у меня перехватило дыхание. «Нас». Он говорил о нас. Как о чём-то реальном.
— Никаких «нас» нет! — закричала я в ответ, сама не веря своим словам. — Есть ты и твоя мания! А я… я просто пешка в твоей игре!
— Пешка? — он дико засмеялся. — Ты никогда не была пешкой! Ты была… ты была проклятием! С того момента, как я увидел тебя в том клубе! Ты свела меня с ума! Я ненавижу тебя! — он схватил меня снова, притянул к себе так, что наши тела слились воедино. — Я ненавижу тебя за то, что ты заставила меня чувствовать! За то, что ты есть!
И его губы снова нашли мои. Но на этот раз это не была битва. Это было падение. Стремительное, неудержимое, страшное.
Его поцелуй был огнём. В нём была вся его ярость, вся боль, вся отчаянная, неистовая потребность. Его руки рвали с меня одежду, его пальцы оставляли следы на моей коже. Я не сопротивлялась. Я отвечала ему с той же дикой силой. Я впивалась ногтями в его спину, притягивала его ближе, глубже.
Мы упали на груду старых брезентов в углу помещения. Жёсткая ткань царапала кожу, но мы не замечали боли. Была только всепоглощающая буря ощущений. Его губы на моей шее, груди, животе. Его руки, исследующие каждую клеточку моего тела, будто пытаясь стереть с меня следы другого мужчины.
— Ты моя, — рычал он, входя в меня резко, почти болезненно. — Только моя. Никогда… никогда его. Слышишь?
Я не могла ответить. Волна желания захлестнула меня, слепая, всесокрушающая. Я кричала, извивалась под ним, цепляясь за его мощные плечи. Это был не секс. Это было уничтожение. Стирание границ. Слияние двух яростей, двух болей, двух потерянных душ.
Он двигался с жестокой, неумолимой силой, словно пытаясь вбить себя в самое нутро моего существа. И я принимала его. Вся. Без остатка. Каждый толчок был и болью, и наслаждением, и покаянием, и обетом.