И вот, за неделю до свадьбы, грянул гром.
Мы были в театре, в ложе. Шла какая-то претенциозная современная пьеса. Во время антракта ко мне подошёл отец. Его лицо было бледным и злым.
— Лера, пройдём, — он взял меня под локоть и повёл вглубь фойе, в пустой боковой коридор. Сергей шёл за нами, его лицо было каменной маской.
— В чём дело, папа? — спросила я, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
Он развернул передо мной планшет. На экране была фотография. Чёрно-белая, снятая скрытой камерой. На ней были я и Марк. В оранжерее. Мы стояли близко, его рука касалась моего лица. Качество было отличным.
Кровь отхлынула от моего лица.
— Это… это не то, что ты думаешь…
— Молчи! — отец ударил кулаком по стене. — Я всё знаю! Знаю про ваши тайные встречи! Знаю, что ты передаёшь ему информацию! Знаешь, как это называется, дочь? Измена. Не только ему, — он кивнул на Сергея, — но и семье!
Сергей стоял молча, его глаза были пустыми.
— Мы дали тебе шанс, Валерия, — тихо сказал он. — Мы простили тебе твоё… увлечение этим отбросом. А ты… ты продолжала нас обманывать. Прямо у нас под носом.
— Я… я люблю его, — выдохнула я, понимая, что скрывать уже бесполезно.
Лицо отца исказилось от ярости.
— Любишь? Вора? Убийцу? — он засмеялся, и это был ужасный звук. — Он тебя использует, дура! Он тебя сдаст при первой же возможности!
— Нет! Он…
— Заткнись! — крикнул отец. — Слушай и запомни. Свадьба состоится через неделю. Как и планировалось. Ты выйдешь за Сергея. И ты забудешь об этом… Орлове. Навсегда.
— Иначе? — спросила я, чувствуя, как подкашиваются ноги.
Ответил Сергей. Его голос был ледяным и абсолютно спокойным.
— Иначе твой возлюбленный Марк Орлов предстанет перед судом по обвинению в убийстве. У нас есть свидетель, который готов подтвердить, что видел, как он убивал того охранника из ночного клуба. Того, с которым у него была стычка. И есть вещественные доказательства. Его отпечатки на оружии.
Мир поплыл перед глазами. Они подставили его. Они готовы были уничтожить его, посадив в тюрьму на всю жизнь.
— Вы не сможете! — прошептала я.
— О, мы сможем, — улыбнулся Сергей. — И мы это сделаем. Если ты хоть на йоту отступишь от нашего соглашения. Ты поняла? Ты — наша гарантия его молчания. И его… благополучия.
Я смотрела на них — на отца, с его багровым от ярости лицом, и на Сергея, с его ледяной маской. Они были не просто жестокими. Они были дьяволами. И они держали в руках самое дорогое, что у меня было. Не свою свободу. Его свободу. Его жизнь.
— Ты поняла? — повторил отец, впиваясь в меня взглядом.
Я медленно кивнула. Слёз не было. Был только холод. Холод и страшная, бездонная яма отчаяния, разверзшаяся у меня под ногами.
— Хорошая девочка, — отец похлопал меня по щеке. — Теперь идём, спектакль скоро продолжится. У нас столько планов на наше будущее.
Он повёл меня обратно в зал. Сергей шёл с другой стороны. Я была зажата между ними, как преступница, которую ведут на казнь.
Я сидела в ложе, глядя на сцену, но не видя и не слыша ничего. Внутри у меня всё умерло. Они победили. Они нашли моё самое уязвимое место. И теперь у меня не было выбора. Чтобы спасти Марка, я должна была погубить себя. Стать женой человека, которого ненавидела. Жить в аду, зная, что где-то там, в тюремной камере, томится тот, кого я люблю.
А он… он ничего не знал. Он ждал. Верил в наш план. В наше будущее.
И я должна была сделать выбор. Между его жизнью и нашей любовью. И я знала, что выберу его жизнь. Потому что любила его. Больше,
чем себя. Больше, чем свою свободу.
Это была моя жертва. Самая страшная и самая молчаливая. И никто, кроме меня, никогда не узнал бы о ней.
Глава 24
Семь дней. Сто шестьдесят восемь часов. Десять тысяч восемьдесят минут. Я отсчитывала каждую секунду, как приговорённая к казни. Каждый тик часов в моих роскошных апартаментах отзывался эхом в пустоте, что разрослась внутри меня.
Свадьба была назначена на завтра.
Последняя неделя прошла в каком-то сюрреалистичном кошмаре. Я стала идеальной невестой. Безропотной, улыбчивой, послушной. Я примеряла свадебное платье — настоящее произведение искусства из французского кружева и шёлка, которое весило на мне, как саван. Я повторяла клятвы перед зеркалом, и слова застревали в горле, как комья грязи. Я встречалась с Сергеем, и моя кожа холодела под его прикосновениями, но я заставляла себя отвечать на его поцелуи, имитируя страсть, которой не было и в помине.
Он был доволен. Его холодные глаза светились удовлетворением хищника, наконец-то загнавшего добычу в угол. Он купил меня. Не деньгами. Угрозой. Угрозой уничтожить того, кого я любила.
Отец тоже был доволен. Он видел мою покорность как признак благоразумия. «Наконец-то ты стала вести себя как подобает Соколовой», — сказал он как-то раз, и мне стало физически плохо.
А ночами я плакала. Тихо, чтобы никто не услышал. Я смотрела в окно на огни города и представляла, где сейчас Марк. Думал ли он обо мне? Строил ли ещё планы? Или, может, чувствовал, что что-то не так? Я не могла предупредить его. Не могла рискнуть. Любое моё действие, любой намёк на неповиновение мог стоить ему свободы. Или жизни.
Сегодня был канун свадьбы. По традиции, мы с Сергеем должны были провести вечер порознь. Он уехал на какую-то «мальчишнику» с друзьями — такими же холодными, отполированными манекенами, как он сам. Я осталась одна в своём будущем «доме» — огромном, бездушном пентхаусе, который должен был стать моей тюрьмой.
Горничная помогла мне надеть вечернее платье — ещё одно творение дизайнера, на этот раз тёмно-синее, усыпанное кристаллами, как ночное небо. Мне предстоял ужин с отцом и Еленой Викторовной, матерью Сергея. Последний ужин в статусе невесты.