Я стояла перед зеркалом, и в отражении смотрела на меня невеста. Идеальная. Безупречная. Мёртвая.
И вдруг я заметила что-то. На туалетном столике, среди моих флаконов с духами, лежал маленький, смятый клочок бумаги. Его там не было час назад.
Сердце заколотилось. Я метнулась к нему и развернула. Всего два слова, нацарапанные знакомым угловатым почерком:
«Жди знака. В полночь.»
Марк. Он был здесь. В этом здании. Рискуя всем. Но какой знак? И что он задумал?
Надежда, острая и болезненная, пронзила меня. Но тут же её сменил страх. Если его поймают… Отец и Сергей не пощадят его.
Раздался тихий стук в дверь.
— Валерия, можно? — это был голос матери.
Я спрятала записку в ладонь и глубоко вдохнула.
— Войдите.
Мама вошла. Она была прекрасна, как всегда, в тёмно-бордовом платье, но сегодня в её глазах я увидела что-то непривычное — тревогу. Лёгкую, почти незаметную, но настоящую.
— Ты готова? — спросила она, подходя ближе. — Ты… хорошо выглядишь.
— Спасибо, — я механически поправила прядь волос. — Ты тоже.
Она остановилась передо мной и внимательно посмотрела на меня. Её взгляд, обычно скользящий по поверхности, сегодня был проницательным.
— Лера… дорогая. Ты уверена, что всё это… то, чего ты хочешь?
Вопрос повис в воздухе. Я замерла. Мама никогда не спрашивала меня о моих желаниях. Она всегда знала, что для меня лучше. Вернее, что лучше для семьи.
— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила я.
— Всё это, — она сделала неопределённый жест рукой. — Сергей. Свадьба. Эта… помпезность. Ты всегда была такой… живой. Бунтаркой. А сейчас… — она замолчала, подбирая слова. — Ты как будто угасла.
Слёзы подступили к моим глазам. Она видела. Видела сквозь маску.
— Мама, я… всё в порядке. Просто… предсвадебное волнение.
Она покачала головой и неожиданно взяла меня за руки. Её пальцы были холодными.
— Лера, я не слепая. Я вижу, как ты смотришь на Сергея. В твоих глазах нет… света. Нет того огня, который был, когда ты говорила о том воров… о Марке.
Я аж подпрыгнула, услышав это имя из её уст.
— Мама!
— Я знаю о нём, — тихо сказала она. — Я видела, как ты смотрела на его фотографии в газетах. И я видела боль в твоих глазах, когда отец и Сергей говорили о нём. — Она глубоко вздохнула. — Я не одобряю твой выбор. Он… не нашего круга. Но, дочка, я твоя мать. И я хочу, чтобы ты была счастлива. По-настоящему.
Я смотрела на неё, и во мне боролись удивление, надежда и страх. Я никогда не была с матерью по-настоящему близка. Она всегда была частью этого мира — красивой, холодной, далёкой.
— Мама, — прошептала я, и голос мой дрогнул. — Я не могу говорить об этом. Это опасно.
— Для него? — она поняла без слов. Её лицо стало серьёзным. — Лера, я не буду тебя останавливать. Если ты решила… если это твой выбор… — она замолчала, и в её глазах мелькнула тень той женщины, которой она могла бы быть, если бы не вышла замуж за отца. — Просто знай… что бы ни случилось… ты моя дочь. И я хочу, чтобы ты была жива. И счастлива. Даже если твоё счастье не вписывается в наши планы.
Она обняла меня. Это был не светский, небрежный жест, а настоящее, тёплое, материнское объятие. Я прижалась к ней, чувствуя, как комок в горле рассасывается.
— Спасибо, — прошептала я ей в плечо.
— Ничего, дочка, — она отпустила меня и отерла слезу с моей щеки. — Теперь иди. Приведи себя в порядок. Ужин ждёт. И… будь осторожна.
Она вышла, оставив меня одну с новым, странным чувством — я была не одна. У меня была мама. Пусть не та, о которой я мечтала в детстве, но та, что была готова принять мой выбор.
Это придало мне сил.
Ужин прошёл в том же кошмарном ключе. Елена Викторовна, элегантная и холодная, говорила о традициях, о важности нашего союза для репутации семей. Отец поддакивал. Я улыбалась и кивала, а сама смотрела на часы. До полуночи оставалось три часа. Мама сидела молча, но несколько раз я ловила её взгляд на себе — тёплый и понимающий.
— Ты какая-то нервная, дорогая, — заметила Елена Викторовна. — Предсвадебное волнение?
— Да, — я сделала глоток воды. — Очень волнуюсь.
Наконец, ужин закончился. Отец уехал. Елена Викторовна удалилась в свои покои. Мама, перед тем как уйти, ещё раз обняла меня и прошептала на ухо: «Удачи».
Я осталась одна в гостиной, прислушиваясь к тиканию огромных напольных часов.
Половина одиннадцатого. Одиннадцать. Одиннадцать тридцать.
Я ходила по комнате, как тигрица в клетке. Каждый шорох заставлял меня вздрагивать. Что он задумал? Взорвёт ли он здание? Устроит перестрелку? Нет, он не был самоубийцей. У него должен быть план.
Без пятнадцати двенадцать я услышала странный звук. Тихий скрежет, доносящийся из камина. Я подошла ближе. Камин был огромным, старинным, но нерабочим — чисто декоративным. И звук шёл именно оттуда.
Глава 25
И вдруг заслонка камина тихо отъехала в сторону. Из тёмного проёма показалась фигура в чёрном. Марк.
Я ахнула, отшатнувшись. Он был здесь. В самом логове врага.
— Тише, — прошептал он, выбираясь из камина. Он был в чёрной форме технического работника, его лицо было вымазано сажей. — У нас мало времени.
— Как ты…?
— Старая система вентиляции и дымоходов. Я изучал чертежи этого здания неделю. — Он схватил меня за руки. Его пальцы были твёрдыми и уверенными. — Слушай внимательно. Всё готово. Антонина Семёновна в безопасности. Она дала показания. Оригинальная видеозапись у моих людей. Завтра утром, во время церемонии, всё это станет достоянием общественности. Все ведущие СМИ получат пакет документов.