Мы не уехали далеко. Марк сказал, что бегство — это признание вины. А мы не были виноваты. Мы были жертвами. И мы решили бороться.
Первые месяцы были самыми тяжёлыми. Мы жили на конспиративных квартирах, меняли машины, номера телефонов. Адвокаты Марка, молодые, голодные и бесстрашные, вели его дело. Показания Антонины Семёновны, оригинальная видеозапись, дневниковые записи старшего Морозова — всё это стало достоянием следствия. И общественности.
Скандал был чудовищным. Имя Морозовых и Соколовых не сходило с первых полос. Отца и Сергея взяли под стражу в день нашей «свадьбы», прямо в ротонде, среди рухнувших декораций их империи. Им предъявили обвинения в коррупции, сокрытии преступлений, организации убийства Василия Орлова и давлении на свидетелей.
Их мир рухнул. А мой — только начался.
Сначала я боялась. Боялась мести их сторонников, боялась, что правосудие дрогнет перед их влиянием. Но оказалось, что у страха глаза велики. Когда стена безнаказанности дала первую трещину, посыпались и другие разоблачения. Нашлись и другие жертвы, другие свидетели.
Мама… мама уехала в Швейцарию. Перед отъездом она прислала мне письмо. Короткое. «Я горжусь тобой. Будь счастлива. Когда всё уляжется, навести меня». Мы не стали близки, как в кино, но лед тронулся. Она приняла мой выбор.
А я… я стала другой. Сбросила с себя не только фамилию Соколова, но и весь тот груз условностей, что давил на меня годами. Я больше не была «наследницей империи». Я была просто Валерией. Девушкой, которая любит и любима.
Сейчас мы с Марком живём в небольшом, но уютном доме на окраине города. Не в элитном районе, а в обычном, где соседи — учителя, врачи, музыканты. Где пахнет не деньгами, а свежескошенной травой и пирогами из соседской кухни.
Я сижу на веранде, закутавшись в тёплый плед, и смотрю, как Марк возится в саду. Он пытается посадить розы. У него ужасно получается — он слишком груб для таких нежных цветов. Но он старается. Потому что знает, что я их люблю.
Его дело ещё не закрыто, но самые страшные обвинения с него сняты. Он признан жертвой обстоятельств. Он даже получил компенсацию за моральный ущерб — те самые деньги, что он когда-то воровал, теперь пришли к нему законным путём. Ирония судьбы.
Он больше не вор. Он… он учится. Пошёл на курсы архитектурного проектирования. Говорит, что хочет наверстать упущенное. Иногда я вижу, как он сидит над чертежами, и на его лице — то сосредоточение, которое должно было быть там много лет назад. Он возвращает себе свою мечту.
Он чувствует мой взгляд, поднимает голову и улыбается. Его улыбка уже не такая горькая, как раньше. В ней есть мир. И счастье.
— Что? — кричит он.
— Ничего! — кричу я в ответ. — Просто смотрю!
Он бросает лопату и идёт ко мне. Его походка стала увереннее. Он больше не прячет глаза. Он прошёл через ад, но сумел выбраться. И мы выбрались вместе.
Он поднимается на веранду, пахнет землёй и свежестью. Его руки в земле, но он всё равно обнимает меня.
— Холодно? — спрашивает он, касаясь губами моего виска.
— Нет, — я прижимаюсь к нему. — Совсем нет.
Мы сидим так молча, слушая, как ветер играет в листьях нашего скромного сада. Наш сад. Наш дом. Наша жизнь.
Всё это могло не случиться. Я могла бы сейчас сидеть в том стеклянном пентхаусе, в идеальной, бездушной гостиной, и считать часы до следующего приёма. Я могла бы быть женой Сергея Морозова. Красивой, богатой и абсолютно мёртвой внутри.
Но я здесь. С человеком, который когда-то украл мой браслет, а потом украл моё сердце. С человеком, который научил меня, что быть настоящей — это единственная роскошь, которая имеет значение.
— Знаешь, о чём я думаю? — говорю я, глядя на его руку, что лежит на моём плече. На том самом месте, где когда-то был след от его пальцев, когда он схватил меня в переулке у клуба.
— О чём?
— О том, что если бы я тогда не подперла машину Сергея… если бы не решила его «окучить»… и если бы не украл мой браслет… ничего бы этого не было.
Он смеётся. Глубоко, от всего сердца.
— Значит, я всё-таки был прав. Иногда воровство — это хорошо.
— Иногда, — улыбаюсь я. — Но только если воровать сердца.
Он наклоняется и целует меня. Медленно, нежно, без той ярости и боли, что были когда-то. Этот поцелуй — обещание. Обещание будущего.
В доме звонит телефон. Марк вздыхает и идёт отвечать. Это, наверное, его адвокат. Дело близится к завершению, но некоторые формальности ещё нужно уладить.
Я остаюсь на веранде, глядя на закат. Солнце садится за крышами домов, окрашивая небо в оранжевые и розовые тона. Красиво. Просто. Настояще.
В кармане моего кардигана лежит сложенный листок бумаги. Я достаю его и разворачиваю. Это не записка от Марка. Это результат теста на беременность. Две полоски.
Мы ещё не говорили об этом. Я жду подходящего момента. Но я знаю — он будет счастлив. Мы будем счастливы.
Наша история началась со лжи, предательства и боли. Но она не закончилась ею. Мы написали ей другой конец. Счастливый.
Марк возвращается на веранду.
— Всё в порядке? — спрашиваю я, быстро пряча бумажку.
— Да, — он садится рядом и снова обнимает меня. — Скоро всё это окончательно останется в прошлом.
— Я знаю, — я кладу голову ему на плечо. — А что будет потом?
Он смотрит на закат, и в его глазах я вижу не боль прошлого, а спокойную уверенность в будущем.
— Потом? Потом будет жизнь, Лера. Просто жизнь. Долгая, счастливая жизнь. Вместе.
И я верю ему. Потому что мы прошли через слишком многое, чтобы теперь что-то могло нас сломать. Мы нашли друг друга в паутине лжи и выбрались из неё. И теперь нам предстоит строить свою жизнь. Свою правду. Свою любовь.
Книга закрыта. Но наша история — нет. Она только начинается.
Конец