В течение четырех дней с 25-го по 29-ое июня партизаны вели упорные бои с немцами в районе Звенигородки. Война в эти дни приняла главным образом позиционный характер. И те и другие стороны построили фортификационные сооружения. От Монастырки до Журжинец партизаны выкопали окопы и установили свою артиллерию и пулеметы. Германское командование “ограничивается постройкой боевых позиций вокруг. Немцы не считают себя достаточно сильными для более энергичных действий” – отмечается в сводке министерства внутренних дел.
Уже одно то, что десятитысячному отряду слабо организованных и плохо вооруженных повстанцев удалось не только выдержать наступление двух пехотных германских полков и наступающей с севера баварской кавалерийской бригады, усиленной авиацией, но даже заставить их принять оборонительное положение, свидетельствует об исключительном мужестве и боевом революционном духе повстанцев. Вооружение повстанческих отрядов было самое пестрое. У них были винтовки всех систем: немецкие, австрийские, французские. Большая часть оружия была захвачена у немцев и гайдамаков.
27-го июня германские и гайдамацкие войска общей численностью от десяти до двенадцати тысяч человек с тяжелой артиллерией, пулеметами и аэропланами начали последовательно окружать повстанцев. 29-го июня германские войска заняли Лысянку, которая в течение всего месяца была штабом революционных повстанческих отрядов уезда. Основное ядро повстанцев передвинулось на территорию Таращанского уезда. В тот же день началось второе наступление повстанческих отрядов на Таращу. Так как германские главные силы были сосредоточены в Звенигородском уезде, то взять Таращу повстанцам особого труда не представляло. Небольшой немецкий гарнизон разбежался, а отряд гайдамаков в шестьдесят человек был перебит частью в самом городе, а частью уничтожен крестьянами соседних деревень при попытке бежать из города.
Из сводок министерства внутренних дел видно, что все это время таращанские повстанцы вели энергичную работу по формированию партизанских отрядов и в других уездах губернии.
В конце июня наблюдалась усиленная концентрация повстанческих отрядов в
25
Володарском лесу, которые, по сообщению сквирского уездного старосты, собирались напасть на город Сквиру. Весь июль в этом уезде шли вооруженные столкновения повстанцев с германскими разъездами и патрулями. Более крупные бои здесь
развернулись только в августе 1918-го года, когда уже массовое восстание в Звенигородском и Таращанском уездах закончилось, и часть повстанческих сил перешла на территорию Сквирского и других уездов Киевщины.
* * *
До восстания в Таращанском и в Звенигородском уездах в руках повстанцев были Пятигороье, Плоское, Жашков. В Жашково казаки разгромили крупный немецкий отряд, захватили артиллерию. 12-го июня карателями начались повальные аресты руководителей восстаний. Тютюнника спас один офицер из отряда офицеров, прибывших в город, чтобы его арестовать. А другого руководителя восстания Шевченко спасти не удалось.
Об аресте Шевченко позже рассказал владелец гостиницы “Бристоль” Грановский, отец будущего известного большевика, который некоторое время руководил делами московского Совнаркома: “Меня разбудили рано и сказали, что ... пришли немцы... Штаб немецкой дивизии расположился напротив моего отеля в помещении ниже начальной школы. Я ждал, что будет дальше. Прибегает слуга гостиницы Петр и говорит: Шевченко звонит со своего номера... Я испугался и побежал к нему. А он лежит в постели раздетый. Я говорю: господин Шевченко! Немцы пришли в город. А он: Ну и что? Только немцы? Говорю: Ну да, немцы. Шевченко в ответ: Ну, еще будут и французы. А пока Вы мне нужны. Пришлите мне слугу. Слуге он приказал, чтобы тот принес сигарет, подал воды, сделал яичницу и заварил кофе. Он побрился, умылся, сделал маникюр, съел яичницу, выпил кофе, надел свое резиновое пальто и вышел из гостиницы. Я думал, что он будет бежать, а он стал на крыльце отеля против окон немецкого штаба, закурил сигарету и смотрит себе на немцев.
В немецком штабе заметили Шевченко, и в мгновение он был окружен несколькими десятками немцев. Они скомандовали ему, чтобы тот поднял руки вверх. Шевченко спокойно выполнил приказ немцев, и отвечал на их вопросы. Только лицо его заметно побледнело”.