* * *
Боженко обсуждал с Калининым предательство Нежинского полка... В результате чего было проиграно генеральное сражение под Проскуровом. Неудачу, кроме того, обеспечило предательство галичан и подпольного ревкома в Галичине, о котором недавно дознался батько от Щорса. Падение республики в Венгрии потерпело неудачу по причине не оказания ей помощи Красной армии. Оба они не допустят, что по одновременности или близости всех этих сплетенных между собой ударов, что во всей этой “чертовщине” есть направление на подрыв успехов маневра Красной армии.
От таких разговоров мрачнел и хмурился Боженко. И он садился за карту с лупою в руке, и зарождался у него свой стратегический план, которым он ни с кем не делился. Только теперь батько не вытерпел и сказал:
- Слышал я, Николай Александрович разрабатывает план генерального сражения. – И помолчал, косясь на Калинина: что тот ему скажет.
103
Калинин понял, что этой паузой батько задает ему вопрос – каково его мнение?
Калинин, окончивший когда-то военное кавалерийское училище, имел и опыт двух войн, которые провел он, не вынимая ноги из стремян. Причем опыт последних шести месяцев в походе революционной армии в нем еще более активизировал его способности, требуя постоянной инициативы и находчивости, и к тому же полной ответственности за свои действия.
Батько говорил:
- Нужно взять Новоград-Волынск. Артиллерию, огнеприпасы имеем в достатке. Патронов для винтовок, плохо, мало. Саблей работай, Калинин, и штыком долбайся, ну щоб я завтра был в Новоград-Волынском! Мне сегодня нездоровится, катай сам.
“Мне нездоровится” означало, что батько поручает операцию Калинину и желает посмотреть на то, как разрешит он сам боевую задачу.
Калинина батько любил сердечно, но еще и более ценил его боевые и в особенности стратегические способности, хладнокровие и выдержку к бою. Эти качества выдвигали Калинина на первое место даже перед Кабулой, который бойцов держать в строгости не умел.
Поэтому заданный Калинину сейчас батьком вопрос был великой для него лестью. Калинин как-то сердцем чуял, что батько готовит в нем преемника себе, и что вопрос и сейчас не столько в генеральном сражении и не в том, что Калинин думает о нем, а в другом – именно в том, что этим вопросом батько предуведомлял Калинина о своем к нему отношении, как к человеку, которому одному лишь сможет доверить то, что поручено ему самому, за что лежит ответственность на нем.
И Калинин, отвечая, что, мол, всякое сражение может стать генеральным и заранее предусмотреть и предвидеть его в маневровой войне трудно, спросил при этом, как батькино здоровье.
- Посмотрим, как эту стратегию разработает Щорс, – сказал Боженко, и он отложил в сторону какие-то бумаги, достал бутылку коньяка и предложил Калинину перед уходом. – А ну ж, но, выпей, и я выпью, - погладил он себя по груди и по животу. Он выпил глоток коньяку и вдруг охнул, схватился за живот и упал.
Калинин так и остался с не выпитым стаканом в руке. Он швырнул его на пол и бросился к батьку.
На шум и возню в комнате вбежала Гандзя. Она наклонилась к Боженко и, подняв его голову обеими руками, стала глядеть в его затуманенные болью глаза. Пена показалась на запекшихся губах батька.
- Воды!.. Воды!.. – кричала Гандзя Калинину. – Нет!.. Нет!.. Молоко! – и она
передала голову батька Калинину, бросилась в кухню. Вернувшись, она расцепила зубы батька и влила ему в запекшийся рот стакан молока. Он с жадностью выпил его.
В это время явился Филя. Вместе они уложили батька на диван и стали поить его молоком.
- Отравила, - показал Филя Калинину на Гандзю. – Убью!..
- Стой! Не тронь... – сказал Калинин. – Бутылка была запечатана. Батько сломал сургуч, я сам видел. Иди зови доктора, а я тут побуду.
Когда Филя вышел, Калинин подошел к бутылке и, взяв ее в руки, обратился к
104
Гандзе:
- Ты принесла ему бутылку? Выпей!
Она посмотрела испуганными глазами и спросила:
- Отрута?
- Пей! – повторил Калинин и достал из кобуры маузер.
В это время батько открыл глаза и повернулся к Калинину. Он хотел что-то сказать, губы его пошевелились, но сказать он ничего не мог и только покачал головой. Однако Калинин понял по болезненному выражению напряженных покрасневших глаз батька, что он просит не трогать Гандзю.