Калинин засунул маузер в кобуру и подошел к батьку. Батько отрицательно замотал головой. Тогда Гандзя упала на колени перед батьком и, заплакав, опустила ему голову на грудь. Батько нашел в себе силы положить ей руку на голову, и она прижалась щекой к этой руке.
В это время вернулся Филя с врачом. Полковой врач был простым ветеринаром и исполнял обязанности врача при Таращанской бригаде потому, что настоящий врач отсутствовал.
- Царская водка. Отравили, - строго поглядел на Гандзю. – Ты отравила?
Гандзя покачала головой, и батько повел в ее сторону глазами.
- Ты можешь сделать, чтобы он заговорил, - обратился Калинин к врачу.
- Молока... – сказал эскулап. – Побольше молока.
Филя поднес молоко ко рту батька. Он выпил несколько глотков с жадностью.
* * *
Батько метался в жару и стонал от боли всю ночь, но говорить не мог – слова не получались, несмотря на все усилия. Язык был обожжен. Гандзя и Филя неотлучно находились при нем. Когда плакала Гандзя, Филя говорил:
- Не плачь! Разбудишь! Они спят!
Так в ту ночь невольно у батькиной постели сдружились два непримиримых доселе недруга... Ночью несколько раз приходили доктор и Калинин, дежуривший в передней комнате. За ночь перебывал в квартире батьки чуть ли не весь полк. Командир Кабула находился в Изяславле, а Калинин телеграфировал ему, что батько серьезно заболел. Он сообщил об этом и Щорсу в Житомир, прося его, если возможно, приехать. Щорс отвечал, что положение в Житомире напряженное, но он постарается выехать.
Калинин принял на себя командование бригадой по заранее условленному, на случай болезни или смерти Боженко, плану, строго приказав всем, знающим истинную причину болезни батьки, не разглашать ее до приезда Щорса.
Щорсу Калинин сообщил шифровкой, что батько отравлен, что он потерял дар речи и положение безнадежное. Он попросил Щорса захватить с собой лучших врачей для консилиума.
К утру батько, измученный болью, забылся и уснул. Но вдруг потревоженный скрипами дверей, проснулся и поманил к себе Калинина.
105
- Я, видать, помру, - сказал он, - отвези меня к Щорсу в Житомир.
- Хорошо, - сказал Калинин, радуясь, что батько, наконец, заговорил.
- Слухай сюды, - притянул батько Калинина слабой рукой, - хочу я видеть Кабулу. Написал?
- Написал, - ответил Калинин.
А потом батька, как бы вспомнил что-то важное, задумался.
- Цей французский коньяк ще с Шепетовки, - сказал он, - вылийте увесь. Не вона... Видправ ее до родных в Дубно, та отдайте ей у приданное от меня тысячу карбованцев – больше у меня ничего нет.
Гандзя, которая тут же дремала у постели батька, проснулась от радости, услыхав батькин голос. Батько обнял ее, прижал голову.
- Дитина моя, немовлятко, бо я й не знаю, що ты тут щебетала. Прощай, мы уже не увидимся. Выизжай, пока я живой, чтобы тебе не было лиха. Смотри Калинин: за нее ты мне ответишь, чтобы не сделали шкоды с невинной людиной, бо я вас поубиваю! – вдруг сверкнул батько и снова свалился без памяти, устав от напряжения.
- Филя, ты слышал? – спросил Калинин. – Надо отвезти ее до Дубно, и тысячу рублей выдай из батьковых личных денег. Ты знаешь, где эти деньги?
Гандзя ничего не понимала еще, когда Филя начал укладывать в сумки ее платья. Когда Калинин протянул ей деньги, и посмотрел на батька в недоумении, она вдруг поняла.
Батько снова открыл глаза:
- Иидь, Гандзю до отца, до матери, там тебе краще будет, чем между нами. Нам еще долго воевать. А что ты будешь делать тут без меня? Иидь, не плачь!..
Но Гандзя плакала и отбрасывала деньги, и ехать не хотела. Она обнимала ноги батька и рыдала.
Что было с нею делать? И Гандзя осталась в Таращанском полку, сделавшись, в конце концов, умелой санитаркой.
После этой сцены отказа Гандзи оставить умирающего батька и ехать домой у Калинина уже не оставалось и тени сомнения в том, что она не виновата, что яд подсунут другой рукой, и надо эту руку поймать.
* * *
Кабула примчался и привез с собой изяславльского доктора, который выслушал и осмотрел батьку, сказал, что есть еще надежда: организм невероятно крепок, да и яд был
подмешан, очевидно, не в смертельной дозе, что определить, каким именно ядом был отравлен батька, нельзя определить. Но яд был, вероятно, очень силен. Нужен человеку покой и уход. Пока врач посоветовал давать пить только молоко и лучше всего кислое, а дня через два будет видно: если батько не умрет – значит, организм победил. Организм у старика невероятно крепок и устойчив.