С.И. Петриковский, служивший в дивизии командиром кавалерийской бригады, в своих мемуарах рассказывал, что Иван Дубовой, спустя несколько часов после гибели командира, поведал ему некоторые любопытные обстоятельства о происходивших у села Белошица событиях. Так, со слов Дубового, рядом со Щорсом действительно находился политинспектор Реввоенсовета и при этом он также вел бой, стреляя из револьвера по врагу. По какой причине политинспектор оказался во время боя на передовом краю 44-ой дивизии – непонятно. Впоследствии во время допросов в НКВД Дубовой о Танхиль-Танхилевиче не упомянул ни разу. Неизвестно также, кто и когда дал Танхилю-Танхилевичу указание ехать с инспекторской поездкой в дивизию Щорса, однако, очевидно, что это не могло быть личной инициативой политинспектора.
К слову, о Танхиль-Танхилевиче упоминал в газетной заметке еще в 1935-ом году К. Квятек, который рассказывал со страниц украинской газеты “Коммунист” об обстоятельствах гибели Щорса, поведал, что 30-го августа 1919-го года вместе с командиром и Дубовым на позиции у села Белошица прибыл и некто Танхиль-Танхилевич – уполномоченный Реввоенсовета 12-ой армии. Дубовой же о присутствии этого человека не говорил ничего. Однако, озвучивая версию гибели Щорса, Квятек не поведал ничего нового – с его слов командир погиб от пули пулеметчика. О дальнейшей судьбе Танхиль-Танхилевича почти ничего неизвестно. Осенью 1919-го года следы политинспектора теряются, известно лишь, что сразу после гибели Щорса его срочно переводят на Южный фронт. Имя Танхиль-Танхилевича всплыло лишь во второй половине 20-х годов в Прибалтике, где он, якобы работал в эстонской контрразведке.
Впрочем, о Танхиль-Танхилевиче есть и другие сведения, порождающие больше вопросов, чем ответов. Так, в некоторых украинских источниках со ссылкой на архивные материалы органов безопасности России говорится о том, что Танхиль-Танхилевич был родом из Царицыно, и в 1919-1920-ом годах работал в 10-ой советской армии, причем все это время находился в Царицыно и Армавире, после чего в мае 1920-го года был арестован по подозрению в шпионаже. Эти сведения, в свою очередь, прямо противоречат версии о нахождении Танхиль-Танхилевича в момент гибели Щорса в расположении
134
44-ой дивизии. Вместе с тем, высказывается мнение и о том, что документы о нахождении Танхиль-Танхилевича в год убийства Щорса при 10-ой армии были изготовлены специально для создания алиби на случай каких-либо обвинений. После того, как стали известны результаты экспертизы, обнаружилось немало и других нестыковок официальной версии гибели Щорса с некоторыми фактами и рассказами очевидцев. Например, еще до эксгумации тела Щорса, в 1947-ом году небольшим тиражом вышла в свет книга бывшего бойца щорсовской дивизии Дмитрия Петриковского “Повесть о полках Богунском и Таращанском”. В ней Петриковский утверждал, что во время боя у села Белошица пулеметчик, якобы застреливший Щорса, был в куски разорван артиллерийским снарядом вместе с железнодорожной будкой еще до того, как погиб начдив. Другие бойцы впоследствии тоже вспоминали о том, что в тот момент, когда погиб Щорс, вражеский пулемет уже не стрелял, зато многие отчетливо слышали одиночный, револьверный выстрел. Кроме того, Петриковский уже тогда, то есть еще задолго до эксгумации Щорса, прямо писал о том, что Щорс был убит предательски выпущенной ему в затылок пулей. Правда, эти строки имелись лишь в первом издании книги Петриковского. Из всех последующих они были изъяты. Об этом же, спустя 15 лет, написал в своих мемуарах уже упомянутый выше Петриковский. Более того, тщательно проанализировав все обстоятельства гибели командира, он прямо поставил под сомнение официальную версию его смерти, высказав мнение, что Щорса убили умышленно и сделал это, вероятнее всего, Танхиль-Танхилевич при содействии или с молчаливого согласия Дубового, с которым политинспектор, по словам Петриковского, имел довольно тесные взаимоотношения. В частности, Петриковский отмечает тот факт, что Танхиль-Танхилевич, неоднократно приезжая в дивизию, всегда останавливался у Дубового.
* * *
С.И. Петриковский вспоминал, что 30-го августа 1919-го года он находился в Ушомире, недалеко от Белошицы, когда ему по телефону сообщили, что Щорс убит на участке Богунской бригады. “... Я поскакал верхом в Коростень, куда его повезли. Шофер Кассо вез уже мертвого Щорса в Коростень. Кроме Дубового и медсестры... на машину нацеплялось много всякого народа, очевидно, командиры и бойцы. Щорса я увидел в его вагоне. Он лежал на диване, его голова была сильно забинтована (обмотана марлей). Дубовой был почему-то у меня в вагоне. Он производил впечатление человека возбужденного, рассказывал мне несколько раз, повторяя, как произошла гибель Щорса, задумывался, подолгу смотрел в окно вагона. Его поведение тогда мне показалось нормальным для человека, рядом с которым внезапно убит его товарищ. Не понравилось только одно, вернее, как-то насторожило меня в тот день. Эта тревога определилась у меня в ту ночь, когда я перебирал в памяти события прошедшего дня. Мне Дубовой несколько раз начинал рассказывать, стараясь придать несколько юмористический оттенок своему рассказу, как он услышал слово красноармейца, лежащего справа: “какая это сволочь с “ливорверта” стреляет?”. Красноармейцу на голову упала стреляная гильза. Стрелял из браунинга политинспектор, по словам Дубового. Даже расставаясь на ночь,