135
он мне вновь рассказал, как стрелял политинспектор по противнику на таком большом расстоянии из браунинга и как красноармеец сказал: “Какая это сволочь с “ливорверта” стреляет?..”
Возвратимся к событиям 30-го августа 1919-го года. Я больше не видел политинспектора 12-ой армии. Мне товарищи называли даже его фамилию. Она у меня записана. Но я не уверен в ней. Это был человек лет 25-30. Одет в хорошо сшитый костюм, хорошо сшитые сапоги, в офицерском снаряжении. В хорошей кобуре у него находился пистолет системы “Браунинг”, никелированный. Я его заметил хорошо, так как этот политинспектор, будучи у меня в вагоне, вынимал его, и мы рассматривали. По его рассказам, он родом из Одессы. Проходя по русским тюрьмам, я насмотрелся уголовников. Этот политинспектор почему-то на меня произвел впечатление бывшего “урки”. Не было в нем ничего от обычного типа политработника. Приезжал он к нам дважды. Останавливался у Дубового. Его документ, что он политинспектор, я видел своими глазами. Выстрел, которым был убит Щорс, раздался после того, как замолк пулемет (рассказ медсестры Богунского полка и некоторые другие рассказы товарищей, находящихся вблизи). Я допускаю случайное убийство. Политинспектор волновался, а может быть, и струсил. Первый бой. Возбуждение. Свой случайно убил своего. Бывало. Что тогда? Свои разберутся. Осудят. Быть может, даже под суд отдадут. Но при неумышленном убийстве всегда все-таки потом простят, поймут... Пулемет противника стрелял слева. Щорс был убит уже после того, как он лег на землю. Убит пулей, вошедшей сзади справа в затылок и вышедшей несколько слева в области темени. Следовательно, стрелявший тоже лежал. Никак не мог Щорс повернуть так на 180 градусов свою голову в сторону противника. При стрельбе пулемета противника возле Щорса легли Дубовой с одной стороны и политинспектор с другой. Кто справа и кто слева я еще сам не установил, но это уже и не имеет существенного значения. Я все-таки думаю, что стрелял политинспектор, а не Дубовой. Но без содействия Дубового убийства не могло быть. Зная любовь людей к Щорсу, кто бы рискнул пойти на убийство? Только опираясь на содействие власти в лице заместителя Щорса, Дубового, на поддержку РВС 12-ой армии, уголовник совершил этот террористический акт. Бинтовал голову мертвого Щорса тут же на поле лично сам Дубовой. Намотал бинта очень много. Когда медсестра Богунского полка Анна Роземблюм предложила перебинтовать аккуратнее, Дубовой сказал, что не надо. По приказанию Дубового так Щорса без медицинского обследования и составления акта немедленно отправили на родину для погребения. Обследование и расследование произведены не были. Штаб 12-ой армии в это время переезжал из Киева на новое место. По дороге в Клинцах или Новозыбкове тело встретили Ростова, Щаденко, Гольштейн. Там тело положили в цинковый ящик, запаяли, уложили в гроб и отправили дальше на север...
* * *
Сестра начдива Ольга Александровна впоследствии вспоминала рассказ одного из
136
бойцов-щорсовцев о том, как после гибели командира на объявлении личному составу приказа о вступлении Дубового в должность начдива, кто-то из богунцев хотел
выкрикнуть по этому поводу свое неудовольствие, но товарищи осекли его, якобы со словами: “Молчи! Тоже хочешь пулю получить?”. Очевидно, многое об истинных причинах смерти Щорса знала и его вдова, Фрума Хайкина. Однако каких-либо публичных откровений на этот счет от нее никто никогда не слышал. Имеются лишь косвенные ссылки на рассказы Хайкиной об этом. Так, известный ученый Сергей Петрович Новиков, который очень тесно общался с физиками-теоретиками Института Ландау и, в частности, был вхож в семью Валентины Щорс и Исаака Халатникова, в своей книге “Мои истории” записал такие строки: “... Валя Щорс – жена Халатникова, нашего директора, рассказывала мне со слов матери, которая была высокого ранга работником ЧК НКВД еще с 1917-1918-го годов: Щорс, ее отец, комполка или комбриг, поссорился с Реввоенсоветом. Это была система, контролируемая Троцким. Приехал какой-то тип. Когда во время боя Щорс высунулся из окопов с биноклем, пуля попала ему в затылок, сзади. Щорса объявили героем, о нем пели песни, как и о Кирове...” Стараниями версии умышленного убийства Щорса в качестве одной из причин его ликвидации называется глубокая личная неприязнь, существовавшая между Щорсом и Семеном Араповым, членом Реввоенсовета 12-ой армии, в которую входила дивизия Щорса. В частности, в